— О чем вы, сеньор граф? Мне сорок лет, и я испытываю непреодолимое желание завести семью.
— Ах, ты, плут! — крикнул Мендоса, тогда как дон Эрколе, приблизившийся к этой группке, разразился смехом. — Он влюбился в прекрасную севильянку!
— Вы догадались, приятель, — ответил дон Баррехо. — Эту грациозную вдовушку я сделаю сеньорой де Люсак, и мы будем продавать испанские и французские вина в трактире под вывеской «Гасконская драгинасса»!
На следующий день, когда дон Баррехо, или правильнее сказать сеньор де Люсак, после трогательного прощания удалялся по дороге на Панаму, на свидание со своей красоткой, фрегат поднял паруса и взял курс на мыс Тибурон.
Сын Красного корсара, подобно гасконцу, также оставил большую часть своего сердца в Америке, но он намеревался перевезти его в Европу, вместе с другим сердцем, уже долгое время бившимся в такт с его: с сердцем маркизы де Монтелимар.
Так и произошло.
Двадцать дней спустя великолепный графский фрегат темной ночью, чтобы уйти от испанских сторожевиков, покинул остров Сан-Доминго; на его борту стало одной сеньорой больше и тремя мужчинами меньше.
Очаровательная маркиза без горечи распростилась с островом, доверив свои огромные плантации Буттафуоко, Мендосе и фламандцу, трем друзьям, которые — подобно гасконцу — никогда бы не устроились удачно в условиях европейской цивилизации.
Увидимся ли мы когда-нибудь с этими храбрецами? Вполне возможно, потому что история флибустьеров еще не окончилась.
