Сын эпохи - [32]
— Весьма туго!
— Туго? Зачем? Вы же перенапрягаете резьбу!
— Да что с нею станется? Крепче держать будет!
— Крепче? Нет! Расклёпка головки связи или раздача бородком увеличит перенапряжение резьбы, и она со временем ослабнет, и связь потечёт.
— В самом деле? — слесарь задумался.
— Да! — подтвердил Данилкин. — Вот смотрите, как надо это делать, — и Данилкин аккуратно, без напряжения, ввернул связь в топку со стороны кожуха.
— Пожалуй, что ты прав, — произнес рабочий. — А ну-ка, дай, я сам.
Внимание молодого специалиста привлекли отверстия для анкерных болтов. Данилкин знал, что нарезают их метчиком на колоно-сверлильном станке. На том же станке производили и фрезеровку мест прилегания колпачков подвижных связей и анкерных болтов. Но не так отверстия привлекли внимание Данилкина как следы машинного масла.
— Ирочка! Данилкина ко мне! — начальник цеха в сопровождении своих заместителей размашисто прошёл в свой кабинет.
Ирочка тотчас сбегала на участок и чуть ли не за руку привела Петра.
— Вызывали, Гавриил Степанович? — спросил Данилкин, входя в кабинет Гончарова.
— Присаживайся. — Гончаров указал на свободное место за длинным столом, стоящим перпендикулярно массивному столу начальника.
Данилкин вопросительно поглядел на Муравицкого, но тот сидел с чуть прикрытыми глазами, и по его лицу ничего нельзя было прочитать. Муравицкий устал. Вот уже скоро сутки, как он не выходил из цеха.
— Ситуация на железных дорогах страны с нашими паровозами крайне тяжёлая, — без подготовки начал говорить Гавриил Степанович. — В решениях съезда партии записано, что наш паровоз должен стать основной единицей товарного паровозного парка. Но сегодня железнодорожные депо не готовы ремонтировать наши паровозы. Правительство постановило все паровозы, выпущенные нами, вернуть к нам на доработку. Дирекция обязала меня создать в цехе участок по ремонту этих паровозов.
Зазвонил телефон. Начальнику цеха явно было не до него. Но Ирочка, секретарь, приоткрыла дверь и негромко сказала:
— Гавриил Степанович, вас вызывает главный инженер.
— Слушаю, — лицо Гончарова сразу же приобрело сосредоточенное выражение: — Да. Понял. Понял!
Гавриил Степанович аккуратно положил телефонную трубку на рычаг аппарата и для всех пояснил:
— Главный инженер интересуется нами, как мы работаем. Ну вот, как же мы работаем?
Говорили по очереди. Отвечали на вопросы начальника цеха, выслушивали его замечания, советовались с ним, сокрушались по поводу того, что течь паровозных котлов устранить пока ещё не удаётся, хотя кое-какие сдвиги в лучшую сторону есть и то это благодаря жесткому контролю Данилкина.
— Пётр Алексеевич, — обратился к Данилкину Гончаров в конце затянувшегося производственного совещания, — я вот тут с заместителями посоветовался и решил назначить тебя старшим мастером на ремонтном участке.
— Гавриил Степанович! — воскликнул, поднимаясь изумлённый и всё время до этого момента молчавший Данилкин. — Я, наверное, ещё не готов быть старшим мастером.
— Готов! Готов! — сказал Муравицкий.
— Одного не оставим, — дополнил Гончаров. — Поможем. И контролировать будем каждый день, каждую смену.
Отпустив участников совещания, начальник цеха пригласил своих заместителей и Данилкина пройти, посмотреть на прибывшие поздно ночью паровозы.
С северной стороны цеха стояла сплотка паровозов, уже бывшая в эксплуатации. Начальник цеха, а следом за ним его заместители и Данилкин молча, медленно шли вдоль потухших паровозов. Пётр разглядывал порядковые номера паровозов и про себя отметил, что локомотивы выпущены ещё до его прихода на завод. Миновали последний паровоз. Гончаров остановился, повернулся к идущим следом и негромко спросил:
— Что делать будем?
— Вообще-то надо было бы сначала глянуть на дорогу… — начал говорить Данилкин, но Гончаров тут же перебил его:
— На какую дорогу? На какую дорогу? Вот они! Все здесь стоят!
— Гавриил Степанович, — отозвался рассудительный Муравицкий, — нам нечего ждать, надо заводить паровозы в цех и приступать к делу. Не следует время терять.
— Верно говоришь, Сергей Николаевич. — Не следует время терять. Приступаем к работе. Все приступаем.
Маленький паровозик плавно подкатил к сплотке потухших великанов, сцепился без толчка с крайним и, пронзительно свистнув, повёл его в цех.
Данилкин, приступивший к исполнению обязанностей старшего мастера, поручил братьям Великановым убрать, очистить и насухо вытереть огневую топку паровоза так, чтобы ни окалины, ни ржавчины не было.
Две смены добросовестно трудились братья, да так, что Данилкин, осматривая топку, похвалил их за безукоризненную чистоту.
— Я же говорил, — убеждал сам себя Пётр, обнаружив потеки из-под колпачков связей, — что эти места надо дополнительно фрезеровать, подчищать. — Он мелом пометил места течи, — а здесь надо будет связь заменить полностью, — и поставил на связи жирный крест. — Здесь надо будет заново нарезать отверстие большего диаметра, заказать у Францевича новые специальные связи.
Довольный осмотром, Данилкин вылез из огневой топки и едва ступил на пол участка, как перед собой увидел начальника цеха.
— Ну, как, Пётр Алексеевич?
В книге небольшие увлекательные рассказы о внучке писателя Кате Глущенко. Книга расчитана на широкий круг читателей, как детей, так и взрослых.
Германия, 1939 год. Тринадцатилетняя Магда опустошена: лучшую подругу Лотту отправили в концентрационный лагерь, навсегда разлучив с ней. И когда нацисты приходят к власти, Магда понимает: она не такая, как другие девушки в ее деревне. Она ненавидит фанатичные новые правила гитлерюгенда, поэтому тайно присоединяется к движению «Белая роза», чтобы бороться против деспотичного, пугающего мира вокруг. Но когда пилот английских ВВС приземляется в поле недалеко от дома Магды, она оказывается перед невозможным выбором: позаботиться о безопасности своей семьи или спасти незнакомца и изменить ситуацию на войне.
Кэти Акер и Маккензи Уорк встретились в 1995 году во время тура Акер по Австралии. Между ними завязался мимолетный роман, а затем — двухнедельная возбужденная переписка. В их имейлах — отблески прозрений, слухов, секса и размышлений о культуре. Они пишут в исступлении, несколько раз в день. Их письма встречаются где-то на линии перемены даты, сами становясь объектом анализа. Итог этих писем — каталог того, как два неординарных писателя соблазняют друг друга сквозь 7500 миль авиапространства, втягивая в дело Альфреда Хичкока, плюшевых зверей, Жоржа Батая, Элвиса Пресли, феноменологию, марксизм, «Секретные материалы», психоанализ и «Книгу Перемен». Их переписка — это «Пир» Платона для XXI века, написанный для квир-персон, нердов и книжных гиков.
Сухум. Тысяча девятьсот девяносто пятый год. Тринадцать месяцев войны, окончившейся судьбоносной для нации победой, оставили заметный отпечаток на этом городе. Исторически желанный вождями и императорами город еще не отошел от запаха дыма, но слово «разруха» с ним не увязывалось. Он походил на героя-освободителя военных лет. Окруженный темным морем и белыми горами город переходил к новой жизни. Как солдат, вернувшийся с войны, подыскивал себе другой род деятельности.
Когда пожилой Мюррей Блэр приглашает сына и дочерей к себе на ферму в Нью-Гэмпшир, он очень надеется, что семья проведет выходные в мире и согласии. Но, как обычно, дочь Лиззи срывает все планы: она опаздывает и появляется с неожиданной новостью и потрепанной семейной реликвией — книгой рецептов Фанни Фармер. Старое издание поваренной книги с заметками на полях хранит секреты их давно умершей матери. В рукописных строчках спрятана подсказка; возможно, она поможет детям узнать тайну, которую они давно и безуспешно пытались раскрыть. В 2019 году Элизабет Хайд с романом «Спросите Фанни» стала победителем Книжной премии Колорадо в номинации «Художественная литература».
«У крутого обрыва, на самой вершине Орлиной Скалы, стоял одиноко и неподвижно, как орёл, какой-то человек. Люди из лагеря заметили его, но никто не наблюдал за ним. Все со страхом отворачивали глаза, так как скала, возвышавшаяся над равниной, была головокружительной высоты. Неподвижно, как привидение, стоял молодой воин, а над ним клубились тучи. Это был Татокала – Антилопа. Он постился (голодал и молился) и ждал знака Великой Тайны. Это был первый шаг на жизненном пути молодого честолюбивого Лакота, жаждавшего военных подвигов и славы…».
Овдовевшая молодая женщина с дочерью приезжает в Мемфис, где вырос ее покойный муж, в надежде построить здесь новую жизнь. Но члены религиозной общины принимают новенькую в штыки. Она совсем не похожа на них – манерой одеваться, независимостью, привычкой задавать неудобные вопросы. Зеленоглазая блондинка взрывает замкнутую среду общины, обнажает ее силу и слабость как обособленного социума, а также противоречия традиционного порядка. Она заставляет задуматься о границах своего и чужого, о связи прошлого и будущего.