Сын Америки - [13]

– Вставай! – сказал он.

– Биггер!

– Хочешь, чтоб я тебе перерезал глотку?

Он опять наклонился и приставил нож к шее Гэса. Гэс не шевелился, и его большие черные глаза глядели умоляюще. Биггер не был удовлетворен; напряжение уже снова стягивало его мышцы.

– Вставай! Больше просить не буду!

Гэс медленно поднялся. Биггер поднес обнаженное лезвие к самым губам Гэса.

– На, оближи, – сказал Биггер. Во всем теле у него кололо от возбуждения.

У Гэса глаза наполнились слезами.

– Оближи, говорю! Ты думаешь, я с тобой в игрушки играю?

Гэс огляделся по сторонам, не поворачивая головы, только водя глазами в немой мольбе о помощи. Но никто не двигался с места. Биггер медленно заносил левую руку, сжатую в кулак. Губы Гэса протянулись к ножу, он высунул язык и дотронулся до лезвия. Губы Гэса дрожали, и по щекам текли слезы.

– Хо-хо-хо-хо-хо! – засмеялся Док.

– Да оставь его, Биггер, – крикнул Джек.

Биггер смотрел на Гэса, и губы у него кривились нехорошей усмешкой.

– Слушай, Биггер, ты уже его достаточно напугал, – сказал Док.

Биггер не отвечал. Свирепый блеск вновь появился в его глазах: у него рождалась новая мысль.

– Руки вверх, ну, живо! – скомандовал он.

Гэс проглотил слюну и высоко вытянул руки вверх по стене.

– Оставь его, Биггер, – нерешительно окликнул Джо.

– Не вмешивайся, – сказал Биггер.

Он засунул острие ножа Гэсу за пазуху и всей рукой описал дугу, словно вырезал круг.

– Хочешь, я тебе сейчас пуп вырежу?

Гэс не отвечал. Пот катился у него но вискам. Нижняя губа отвисла.

– Подбери губы, слюнтяй!

Гэс не шевельнул ни одним мускулом. Биггер сильнее нажал ножом на живот.

– Биггер! – хрипло выдохнул Гэс.

– Закрой рот!

Гэс закрыл рот. Док захохотал. Джек и Джо тоже захохотали. Тогда Биггер отступил на шаг и взглянул на Гэса с усмешкой.

– Ах ты, шут гороховый, – сказал он. – Опусти руки и садись на этот стул. – Он подождал, пока Гэс сел. – Другой раз будешь знать, как опаздывать.

– Еще не поздно, Биггер. Мы успеем…

– Заткнись! Уже поздно! – повелительно перебил Биггер.

Биггер повернулся, чтобы уйти, но, услышав резкий шорох за спиной, остановился. Гэс вскочил на ноги, схватил с биллиарда шар и, не то всхлипнув, не то выругавшись, швырнул в него. Биггер успел заслонить лицо, и удар пришелся ему в кисть руки. Он зажмурил глаза, когда шар мелькнул перед ним в воздухе, а когда он открыл их, то увидел, что Гэс бежит к внутренней двери, и в ту же секунду услышал, как шар упал и покатился по полу. Острая боль пронизала руку. Он бросился вперед, рыча:

– А, сукин сын!

Он споткнулся о кий, валявшийся на полу, и упал.

– Ну, Биггер, может, хватит? – сказал Док смеясь.

Джек и Джо тоже смеялись. Биггер встал и обернулся к ним, придерживая ушибленную руку. Глаза его покраснели, взгляд был полон безмолвной ненависти.

– Перестаньте гоготать, – сказал он.

– Не сходи с ума, парень, – сказал Док.

– Перестаньте гоготать, – повторил Биггер, доставая из кармана нож.

– Смотри ты у меня, – предостерег его Док.

– Биггер, Биггер, – сказал Джек, пятясь к внутренней двери.

– Теперь уж ты все испортил, – сказал Джо. – Да тебе, верно, того и надо было.

– К дьяволу! – закричал Биггер, заглушая голос Джо.

Док полез под стойку, и, когда поднялся, в руке у него было зажато что-то, чего он не показывал. Он стоял и смеялся. У Биггера в углах рта показалась пена. Он шагнул к биллиарду, не сводя глаз с Дока. Широкими размашистыми движениями он принялся резать зеленое сукно. При этом он все время смотрел Доку в лицо.

– Ах ты, зараза! – крикнул Док. – Пристрелить бы тебя на месте, честное слово! Убирайся вон, пока я полисмена не позвал.

Биггер не торопясь, медленно пошел к выходу, глядя на Дока и сжимая в руке открытый нож. На пороге он оглянулся. Джека и Джо уже не было в комнате.

– Сейчас же убирайся! – сказал Док и показал ему револьвер.

– А что, не нравится? – спросил Биггер.

– Убирайся, пока я тебя не пристрелил, слышишь! – сказал Док. – И чтоб духу твоего здесь больше не было!

Док сердился, и Биггер струсил. Он закрыл свой нож, положил его в карман и вышел на улицу. Яркое солнце заставило его зажмуриться, все в нем было напряжено до того, что он с трудом дышал. Пройдя полквартала, он поравнялся с лавкой Блюма; он скосил глаза на витрину и увидал, что покупателей в лавке нет и Блюм сидит один. Да, они успели бы ограбить лавку, даже сейчас еще успели бы. Он обманул Гэса и Джо и Джека. Он пошел дальше. Полисмена нигде не было видно. Да, они легко могли ограбить лавку и убежать. Он надеялся, что его драка с Гэсом заслонила то, что он хотел скрыть. По крайней мере после этой драки он чувствовал себя равным им всем. И Доку тоже. Разве он не изрезал его биллиард и не заставил его взяться за револьвер?

Его томило желание остаться одному, он прошел еще квартал и свернул в переулок. Вдруг он начал смеяться, тихо, судорожно; он остановился и почувствовал что-то влажное, теплое у себя на щеке; и он смахнул это. «Господи, – прошептал он, – я досмеялся до слез». Он тщательно вытер лицо рукавом и минуты две стоял неподвижно, разглядывая тень телефонного столба на мостовой. Потом он сразу выпрямился, перевел дух и пошел дальше. Ладно, хватит! Он споткнулся, попав ногой в выбоину на тротуаре. А, черт! Дойдя до конца переулка, он снова повернул и медленно шагал по залитой солнцем улице, глубоко засунув руки в карманы и угрюмо повесив голову.