Syberia 3 - [30]

- Ладно, - соглашается, не торгуясь, Соня. - Ты смотри, осторожней там, а то найду тебя опять полумёртвым...

- Н-н-не волнуйся за меня, Сонечка, всё нормально, - бессвязно пролепетал Форточка и, спешно одевшись, поспешил к гостинице, напротив которой красовалось величественное граффити - моряк. А на самой вывеске у центрального входа были прикреплены буквы, образовывавшие строфу из песни "Ребята семидесятой широты". Форточка собирался уже занять свою позицию, как вдруг чья-то цепкая рука ухватила его за шею.

- Надо же, какие люди... И без охраны... - тон незнакомца напоминал ему доктора Замятина, но это вряд ли был сам Константин Дмитриевич, поскольку он никогда не стремился внезапно подкрасться сзади, хотя и появлялся всегда неожиданно, как чёрт из табакерки. А этот ещё и говорит по-английски.

- Я просто...

- Чудно-чудно, - подхватил голос. - Ты здесь просто на оленей поохотится решил. С револьвером. Что, ружья уже не в моде?

Форточка оторопел и, воспользовавшись тем, что незнакомец ослабил хватку, медленно повернулся к нему лицом. Перед ним стоял коренастый мужчина средних лет с изрядно огрубевшими чертами лица. У него всё чаще пробивалась седина, тем самым образовывая эдакие светло-серые "перья" в его волосах. Это же тот самый человек, за которым Форточка должен был шпионить, но, видимо, уверившись в том, что цель у него совсем иная, практически бросил слежку. Теперь охотник и дичь поменялись местами. Ник Кантен, завладев револьвером Форточки, чувствовал себя настоящим хозяином положения, хотя он запросто мог и голыми руками "ушатать" щуплого якута, чрезвычайно слабого на расправу. В этом он неумолимо напоминал типичных хлыщей, гораздых хамить с порога, но скулящих, когда получают за такое поведение по ушам.

- Ну что, Табаки, наигрался в кошки-мышки? - с усмешкой спросил сыщик.

- Так я это...

- Ну?

- Задание у меня было и я... Ну, следил за вами.

- Ох ловкач - сыщика выслеживать так по-дилетантски. Я ведь сразу тебя срисовал, но думал, что сам отлипнешь. Ладно, чего уж там. Твоё последнее желание? - Кантен резко переменил тему разговора, а Форточка был близок к панике.

- Э-э, вы чего? Убьёте меня? Тогда вам точно не добраться до...

- До кого?

- Ну, вы же эту, как её... Ну, эту... Ищете?

- Её зовут Кейт, если что.

- А я её видел. Она пришла в себя и Замятин её в кабинете допрашивал. Так по-гестаповски...

- Что? - Кантен, конечно, подозревал, что доктор чего-то недоговаривает, но всё равно это было неприятным открытием.

- У него в кабинете электрический стул. Если ответ на вопрос его не устраивает, включает разряд, чтоб пациенты покладистее были. Затем отправляет в морозильную камеру - это он так проверяет чувствительность пациентов к холоду и насколько вынослив их организм. А уже потом с лекарствами экспериментирует.

Конечно же, Форточка лгал, но сейчас ему хотелось убедить сыщика в том, что главврач и его подопечная для Ника куда важнее какого-то пугливого лазутчика. Надо было создать у Кантена ощущение, что счёт идёт на секунды. Но сыщик был далёк от того, чтобы принимать на веру сплетни, к тому же чувствовал, что Вася ему ещё пригодится.

- Так-так... Дело нешуточное, друг мой, - Кантен сделал на редкость серьёзное лицо. - Короче, в расход тебя пускать не стану, так уж и быть. Но сперва ты поможешь мне вытащить Кейт из больницы, лады?

- А-а-э-э... - начал было Форточка.

- Чего? Думал, от меня так просто отделаться? Я думаю, ты вполне сможешь незаметно проникнуть в клинику и составить подробный план помещения. Тем более, узнать, что с нашей контуженой.

- Вы что, если Замятин меня засечёт - я труп, - отнекивается Василий.

- Ничего не знаю, но план чтоб завтра был у меня. Понял? Тогда пшёл отсюда.

Вася поспешил уйти, чувствуя, что серьёзно влип. Ему и раньше доводилось входить в ситуативные союзы с кем-то, но всё равно приятного в этом было мало. На сей раз оставалось уповать лишь на удачу и собственные мозги.

Глава 10. Выход есть

Несколько дней Кейт подвергали разным процедурам: брали кровь на анализ, делали флюорографию, проводили психологические тесты. Буквально после энцефалограммы, к которой Константин Дмитриевич Замятин подготовил её таким "оригинальным" способом, беседовала она уже с Ольгой, провервшей девушку с помощью теста Люшера. В отличие от главврача, Ольга была немногословна и требовала говорить кратко и по существу. "Что за Цербер в юбке"? - думала Кейт, проходя у Ольги вторую подряд беседу.

Все это удручало девушку, ей даже казалось, что у нее отбирают не только свободу, но и желание жить. Положение усугубляло еще и то, что Кейт плохо спала из-за криков некоторых обитателей лечебницы, а после того, как к ней ночью в комнату стал ломиться один из пациентов, девушка стала прислонять к двери стул. Мало того, постоянно истерила Кристина, а однажды вновь набросилась на Кейт, когда ей показалось, что последняя смотрит на неё не так. Кейт смогла отбиться, но на шее остались синяки. Попытки донести до Замятина факт агрессивного поведения Кристины ни к чему не приводили - он разводил руками и утверждал, что Гришина "малость не в себе, но тихая". Впечатление, что доктору всё до лампочки.