Сядь и замолкни - [41]
Настоятель сообщил монахам, что после обеда будет проведена погребальная церемония для монаха. Все удивлялись, мол, с чего бы? Все живы-здоровы, в чём дело?
После обеда настоятель отвёл их к небольшой пещере за монастырём, вытащил из неё своим посохом труп лисы и провёл обряд кремации.
Вечером он рассказал ученикам, в чём было дело. Ученик по имени Обаку спросил его:
- Тот древний настоятель дал неверный ответ и был обречён прожить пятьсот жизней лесного лиса. А если бы он не дал неверного ответа, что произошло бы?
Мастер сказал ему:
- Подойди-ка, я тебе объясню.
Обаку встал, подошёл к мастеру и шлёпнул его ладонью по голове. Мастер хлопнул в ладоши, засмеялся и сказал:
- Только что ты показал на рыжую бороду Бодхидхармы. Но правда также и в том, что человек с рыжей бородой — Бодхидхарма.
Как тебе такой неожиданный финал?
Во всей этой истории есть две ключевые фразы. Сначала древний мастер-лис говорит ученику «они не подвержены причинам и следствиям». Потом Хякудзё, взамен этих слов, произносит «действие закона причин и следствий ясно, как белый день» или, в другом варианте, «не допускай неясности причин и следствий». Мне больше нравится первый вариант, потому что он звучит живее и образнее, но второй вариант ближе к оригиналу.
В оригинальном китайском тексте эти две фразы представляют собой вариации из четырёх иероглифов. Фраза мастера-лиса по-японски звучит как «фураку ин-га», что буквально значит «не подвержены причине и следствию». А Хякудзё произносит «фумай ин-га», что значит «нет неясности причин и следствий».
Как я уже сказал, в «Сёбогэндзо» Доген, похоже, старается занять две полностью противоположные позиции в отношении этих утверждений. В главе «Глубокая вера в причину и следствие» он говорит: «(высказывание) «не подвержены причине и следствию» - это отрицание закона причин и следствий, в результате чего люди попадают в плохие состояния. (Высказывание) «нет неясности причин и следствий» показывает глубокую веру в закон причин и следствий, и тот, кто это слышит, может избежать попадания в плохие состояния».
Довольно прямолинейно. Если ты пытаешься отрицать действие причин и следствий, ты проигрываешь, потому что всё подчинено этому закону. Большинство религий постулируют существование неких существ, на которых этот закон не действует. Бог может устанавливать свои правила, как ему заблагорассудится; он может разделить Красное море, устраивать дождь из лягушек, оживлять своего умершего сына, и так далее. И разные его слуги, ангелы и всё такое, тоже обладают такой супер-пупер силой. Современные профессиональные гуру и факиры утверждают, что тоже могут нарушать закон причин и следствий. Но буддийская философия не допускает подобного. Все подвержены действию этого закона.
А на случай того, если кто-то сильно впечатлился тем, что бывший мастер дзен, ставший лисой, помнил свои пятьсот жизней, Догэн говорит: «Среди людей, и среди лис, и среди других существ есть те, кто обладают врождённой способностью заглядывать в свои прошлые жизни. Но это не есть семя ясного понимания. Это лишь результат неблагих действий». Буддисты не особенно впечатляются так называемыми паранормальными способностями. То, что считается паранормальным, вполне нормально укладывается в действие закона причин и следствий.
Как бы там ни было, вердикт Догэна в этой главе вполне ясен. Мастер-лис ошибся, а Хякудзё был прав. Всё, конец фильма.
Но в главе «Великая практика» Догэн говорит: «Великая практика буддизма — это сам великий закон причин и следствий. Поскольку этот закон неизменно совершенен, невозможно говорить о подверженности или не подверженности, о ясности или неясности. Если ошибочно принимается идея о не подверженности причинам и следствиям, то так же ошибочно будет принята идея о неясности причин и следствий».
Хм! Вроде бы, он до этого сказал, что ответ «не допускай неясности причин и следствий» был правильным, а ответ «не подвержены причинам и следствиям» - неправильный. А теперь он говорит, что они оба неправильные! Как это?
Как я сказал раньше, метод Догэна строится на том, чтобы рассматривать всё с четырёх точек зрения. Иногда он выражает все четыре точки зрения в одной главе или даже в одном параграфе, как в главе «Гэндзё коан». А порой он в одной главе придерживается одной точки зрения, а в другой — другой. Часто он сопровождает это ещё двумя главами, в которых выражаются две другие, противоположные точки зрения на то же самое. Это, как раз, один из таких случаев.
В главе «Глубокая вера в причины и следствия» Догэн даёт поностью субъективную интерпретацию. С этой точки зрения два высказывания о законе причины и следствия полностью противоположны. Такова работа нашего ума. Одно верно, значит, другое — нет. Новый альбом звезды альтернативного рока либо крут, либо не крут. Твои новые туфли — либо чёрные, либо не чёрные. Но в главе «Великая практика» Догэн смотрит на это с другой точки зрения — с точки зрения чистого действия. Это ясно по названию глав. Одно касается веры, то есть, сугубо субъективной сферы мысли, в то время как второй исходит из практики, то есть сферы объективной деятельности.
Очередная книга серии «Мистические культы Средневековья и Ренессанса» под редакцией Владимира Ткаченко-Гильдебрандта, начиная рассказ о тайнах Восточного Ордена, перебрасывает мостик из XIV столетия в Новое время. Перед нами замечательная положительная мистификация, принадлежащая перу выдающегося созидателя Суверенного военного ордена Иерусалимского Храма, врача, филантропа и истинно верующего христианина Бернара-Раймона Фабре-Палапра, которая, разумеется, приведет к катарсису всякого человека, кто ее прочитает.
В основу книги легли лекции, прочитанные автором в ряде учебных заведений. Автор считает, что без канонического права Древней Церкви («начала начал»)говорить о любой традиции в каноническом праве бессмысленно. Западная и Восточная традиции имеют общее каноническое ядро – право Древней Церкви. Российскому читателю, интересующемуся данной проблематикой, более знакомы фундаментальные исследования церковного права Русской Православной Церкви, но наследие Западного церковного права продолжает оставаться для России terra incognita.
В книге рассказывается о миссионерских трудах и мученической кончине святого Бонифация (672—754) – одного из выдающихся миссионеров Западной Церкви эпохи раннего Средневековья. Деятельность этого святого во многом определила облик средневековой Европы. На русском языке публикуются уникальные памятники церковной литературы VIII века – житие святого Бонифация, а также фрагменты его переписки. 2-е издание.
Предлагаемое издание посвящено богатой и драматичной истории Православных Церквей Юго-Востока Европы в годы Второй мировой войны. Этот период стал не только очень важным, но и наименее исследованным в истории, когда с одной стороны возникали новые неканоничные Православные Церкви (Хорватская, Венгерская), а с другой – некоторые традиционные (Сербская, Элладская) подвергались жестоким преследованиям. При этом ряд Поместных Церквей оказывали не только духовное, но и политическое влияние, существенным образом воздействуя на ситуацию в своих странах (Болгария, Греция и др.)
Книга известного церковного историка Михаила Витальевича Шкаровского посвящена истории Константино польской Православной Церкви в XX веке, главным образом в 1910-е — 1950-е гг. Эти годы стали не только очень важным, но и наименее исследованным периодом в истории Вселенского Патриархата, когда, с одной стороны, само его существование оказалось под угрозой, а с другой — он начал распространять свою юрисдикцию на разные страны, где проживала православная диаспора, порой вступая в острые конфликты с другими Поместными Православными Церквами.
В монографии кандидата богословия священника Владислава Сергеевича Малышева рассматривается церковно-общественная публицистика, касающаяся состояния духовного сословия в период «Великих реформ». В монографии представлены высказывавшиеся в то время различные мнения по ряду важных для духовенства вопросов: быт и нравственность приходского духовенства, состояние монастырей и монашества, начальное и среднее духовное образование, а также проведен анализ церковно-публицистической полемики как исторического источника.