Связанные восхищением - [16]

— Я хочу, чтобы они остались, — сказала я уже с меньшей силой. Он скользнул тыльной стороной руки по моей щеке. На мгновение слово «любовь» на костяшках кинулось мне в глаза, прежде чем его пальцы опустились на мою ключицу. — Хорошо, — он прикусил мою челюсть. — Неважно, насколько сильно я ненавижу его. Но, не забывай, — он отстранился, а его глаза впились в мои с убийственной определенностью, — если он прикоснётся к тебе, сделает тебе что-то, что мне не понравится, — его руки опустились ниже, сжимая меня за соски, — он умрет. И его маленький друг тоже.

Глава 5 Коул

Затаив дыхание, я уставился на Джулию, ожидая, как она отреагирует на мои угрозы Виктору и Крису. Она не была дурой, чтобы не воспринять их всерьез. Хватило их пребывания, чтобы сделать меня психопатом, но пока я ничего не предпринял.

Я был недалеким, плохо соображающим мужиком. Мне не нужно было это напоминать. Я знал это. Когда дело доходило до Джулии, я становился потерянным влюбленным щенком. Я хотел, чтобы она была счастлива и в безопасности. Меньше чем двадцать минут назад она лежала в постели, уставившись в потолок и считая маленькие шарики на нем, потерявшись в своем собственном мире. Я почти вывернулся наизнанку, пытаясь привести ее в чувство. Я сделал все для этого: рассказал о своем детстве, про первый раз, когда увидел ее.

Я даже пел ей. Фальшиво и плохо, но все равно пел. Но ничего не помогало. Я, наконец, достиг края, чтобы погрузиться во все это и полностью потерять мой разум, и позвонил психологу.

Хотя и это не имело значение. Потому что только он смог разбудить ее.

Я стоял и смотрел, как все встает на круги своя. Я был уверен на все сто процентов, что присутствие Виктора ничего не изменит, но произошло все с точностью наоборот. Всего мгновенье назад она была застывшая, а теперь улыбается этому идиоту, который держит ее за руку.

Я изливал душу как чертова девочка, а все, что нужно было сделать ему, так это показать свое тупое лицо и она буквально расцвела, стала счастливой и обычной Джулией. Именно я должен был вернуть ее в этот мир, это все, что я хотел, и теперь я никак не мог справиться с болью, бушующим огнем злости и зависти, струящимся по моим венам.

— Хорошо, — сказала она.

Я снова прошелся пальцами по ее нежной вершинке соска и она застонала. Этот звук заставил меня толкнуться в ее руке.

— Просто хорошо?

— Да, — она простонала, обхватив мой член сильнее, и закрыла глаза.

— Ты не хочешь трахнуть его?

— Нет.

— Смотри на меня, — потребовал я.

Ее кристально голубые и чистые глаза открылись.

— Только тебя и никого больше.

Ее голос был прерывчатым, сладким как мёд, в который я хотел окунуться. Я знал, что если я доберусь до ее трусиков, то киска будет влажной и готовой для меня.

— Помнишь ли ты все те разы, когда ты его трахала? — эти слова были еще горче, чем я ожидал. Но я не мог с этим что-либо поделать. Она пришла в себя из-за него.

— Почему ты спрашиваешь меня об этом?

— Я хочу знать.

— Конечно, я помню, — она закатила глаза.

— Тебе нравилось? — я скользнул рукой ниже ее живота, подразнивая линию бикини.

— Это глупый вопрос, — она отпустила мой член.

— Нет, — я толкнулся к ней. — Продолжай прикасаться ко мне.

Она прижмурилась.

— Я не собираюсь прикасаться к тебе, пока ты будешь продолжать говорить об этом.

Я схватил ее руку и поместил назад на мой член. Пускай все катилось в ад, я был готов разорвать все к чертям собачьим, и похоронить себя в ней.

— Ты думаешь о нем?

— Коул…

— Это делает тебя влажной, Джулия?

Воспоминания о ее сексе с Виком было подобно вскрытию старой раны. Вся та ненависть, ревность, нужда сделать её своей, бурлили в бассейне гнева.

— Я не знаю, Коул. Становишься ли ты твёрдым, вспоминая свой трах с Элейн?

— Нет, — мой ответ был незамедлительным.

— Ты серьёзно, не трахал ее? — спросила она, как если бы она только что вспомнила откровение, которое сбило нас обоих с толку, что послужило для Джея дополнительным временем, чтобы выкрутить наручники.

— Нет, — я сделал шаг назад.

Воздух между нами, казалось, трещал и плавился, даже при том, что между нами отсутствовал любой другой контакт.

— Что ты делаешь?

Она тяжело дышала, а большая грудь так часто поднималась, что заставляла меня хотеть опуститься на колени и боготворить ее словно божество, которым она и являлась.

— Я выйду, так что ты сможешь принять душ, — эти слова дались мне с трудом.

Одна часть меня хотела сорвать с ее тела эти маленькие изумрудные трусики, и трахнуть ее так сильно, чтобы она никогда не смогла вспомнить свое имя. Но другая моя часть, та, с которой я встречался не очень часто, хотела наказать ее за трах с тем ублюдком передо мной, за то, что она пришла в себя с его помощью, даже не смотря на то, что я изливал перед ней свою душу. Часами, днями, которые она даже не помнила.

Мне хотелось даже посмеяться над собой. Как я докатился до такой жизни? Стал парнем, зависимым от киски настолько сильно, что я пел дифирамбы и обещал бросить весь мир к ее ногам, только бы она вернулась ко мне. Я запустил руку в свои волосы и уставился на нее, самую красивую женщину, которую я когда-либо встречал. Сильную, прекрасную во всех долбанных смыслах. Она была влажной для меня. Ее прекрасное тело было готовым, жаждущим меня. Но моя чертова тупая гордость была ранена, и я хотел, чтобы она почувствовала эту боль.