Связанные судьбой - [17]

Пытаясь отогнать от себя грустные мысли, он проходил мимо других палат и видел стариков и детей, которые были окружены лаской и заботой. Это вызывало у него улыбку, слабую, но улыбку. Он был рад, что о них было кому позаботиться, рад, что их не оставили умирать в одиночестве, как умерла его мать.

Дойдя до тупика, Алекс решил вернуться в зал ожидания, но остановился, так как его внимание привлёк очень знакомый голос. Заглянув в ближайшую палату, он увидел лежащего на кровати Сэма, Сэма Галлахера, который мило болтал с младшей дочерью Оскара Данна, Даниэллой.

Глава 6

Так не хотелось открывать глаза. Сон, что приснился мне, был таким жутким, и мне казалось, что открой я глаза и это окажется реальностью. Именно поэтому, я продолжала держать их закрытыми, хотя чувствовала опасность. Эта опасность исходила от мужчины.

Осмелившись приоткрыть глаза, я никого не увидела. Но разве чутьё могло меня подвести? Не думаю. Приподнявшись на локтях, я осмотрелась и заметила его в углу, он скрывался в полумраке. Я знала, кто это, а значит, мой сон действительно был реальностью.

— Очнулась? — спросил он, не покидая своего места.

Я не сводила с него взгляда, опасаясь его дальнейших действий. Разве не было достаточно того, что он изнасиловал меня? Он теперь меня что не отпустит? От этого вопроса я почувствовала желчь во рту. Я должна была вырваться и вернуться к сыну, он во мне нуждался, а я не могла без него.

— Так и будешь молчать?

Я села и тут звякнули цепи. Посмотрев на свои руки, я вздрогнула. Он надел на меня наручники с длинными цепями. Разозлившись, я начала дёргать цепи, желая освободиться, и тогда Артём покинул своё насиженное место.

— Бесполезно, они из закалённой стали. Даже тебе с твоими способностями не разорвать их.

Я посмотрела на него исподлобья. Сейчас я его ещё больше ненавидела. Посадил меня на цепь, будто я животное. Ладно, отбросим тот факт, что я была оборотнем, но сё же посадить на цепь… да вы шутите, наверное.

— Зачем? — проскрипела я, и только сейчас поняла, как хотела пить. — Зачем ты это делаешь?

— Потому что я люблю тебя, — присел он на корточки передо мной и потянулся к моей щеке. Я дёрнулась в сторону, что ему очень не понравилось.

— Это не любовь.

— Как будто ты знаешь, что такое любовь, — обречённо проговорил он.

— Знаю. В моей жизни была любовь. Я…

— Никогда, — сорвался он и схватил мой подбородок пальцами, больно сжимая, — никогда не смей упоминать его при мне.

— Отпусти, мне больно, — прошипела я.

— Запомни, Ира, ты моя.

— Я лучше умру.

— И оставишь Германа одного.

Сердце моё дрогнуло. Я надеялась, что Захарий Леонтьевич позаботится о моём сыне.

Гордо выпрямив спину, я сощурила глаза и презрительно посмотрела на Артёма.

— Лучше убей меня, потому что я не буду с тобой.

Он зарычал, и, отпустив меня, толкнул, и я больно ударилась голой спиной об кирпичную стену. Поморщившись, но, не высказав того, что мне больно, я подтянула колени к груди и принялась следить, как Артём ходит из угла в угол, схватившись за голову.

— Как же ты не поймёшь, что мы с тобой пара.

— Это не так.

— Так. Я взял тебя в полнолуние, заявил права, и уверен, что скоро выяснится, что ты ждёт моего ребёнка… нашего ребёнка.

Я побледнела. Только не это. Я не хотела от него ребёнка. Я… Закрыв лицо руками, я сжалась. Нет, я не плакала, я просто отгородилась от него. Не видеть его было легче, но знать, что возможно я забеременела от него — ужасало меня. Это значило, что я предала свою пару, своего сына. Это значило для меня погибель.

Я почувствовала омерзение, когда он прикоснулся ко мне. Артём гладил меня по волосам, что-то шептал, но я не слушала. Я так хотела, чтобы это быстрее закончилось.

— Что тебе ещё от меня надо? — не смотря на него, спросила я. Я боялась услышать ответ, но всё же я должна представлять, что мне ждать.

Он рассмеялся, а потом притянул меня в объятия.

— Мне нужна ты и только ты. Я люблю тебя, и всегда буду любить.

Он принялся целовать меня, но я вертела головой, и вскоре ему это надоело. Артём с размаху отвесил мне пощёчину, а потом впился в мои губы поцелуем.

Слёзы обжигали мои щёки, но я не могла сопротивляться, но также я не отвечала на поцелуй, за что он ещё раз ударил меня. Наверное, моё лицо покрылось синяками, потому что оно жутко болело. Хорошо, что волчья кровь была целительной.

— Неужели так трудно ответить мне? — спросил он, всматриваясь в моё лицо.

— Да, трудно.

Он дёрнулся, будто я ударила его. Что ж, так ему и надо.

— Ты полюбишь меня, — прорычал он, — рано или поздно, но полюбишь.

Я лишь качала головой на его слова. Я полагала, что он снова ударит меня, но нет, Артём пнул ни в чём не повинные вёдра, что стояли у лестницы, и поднялся по ней наверх, оставляя меня одну в полумраке, обнажённую и нацепи.

Стоило мне остаться одной, как я позволила себе расплакаться. Мне было страшно, больно и обидно, я хотела, как в детстве оказаться в нежных и заботливых объятиях мамы, чтобы все мои страхи испарились. Мама… При мысли о ней, мои губы задрожали. Господи, мама. Я вспомнила её. Её нежную улыбку, любящие глаза, то, как она ругала меня, когда я что-то делала не так, и то, как она подбадривала и радовалась за меня, когда у меня что-то получалось. Ох, помню, она… да… она ругалась с отцом, из-за того, что тот не разрешал мне задержаться у друзей подольше. Она всегда отстаивала мои интересы перед отцом, а я защищала её.