Связь без брака - [41]

Прокравшись в комнату, я зашёл слева и поскольку он спал, повернувшись набок, набросил ему на шею гарроту, начав душить. Он почти моментально проснулся и хрипя, попытался пальцами схватиться за тросик, затем зацепиться за меня, но понятное дело ему это не удалось, а чтобы его не задушить реально, мне пришлось ослабить нажим, поскольку он уже начал сучить ногами по стене.

— Жить хочешь? — прошипел я, наклоняясь к его уху.

Он всем видом стал показывать, что очень.

— Завтра собирай вещи и уезжай так далеко, как только сможешь, иначе встретишься со своими дружками на кладбище.

Он не мог говорить из-за удавки на шее, но осторожно попытался кивнуть, чтобы тросик не передавил ему шею ещё больше.

Чуть сведя руки, я перекрыл ненадолго кровь на сонных артериях, и он отключился. Я тут же освободил его и проверил биение сердца. Всё было хорошо, он просто потерял сознание. Вернувшись в туалет воспитателей, я сначала по-быстрому хозяйственным и дегтярным мылом убрал гуталин, которым наверняка везде наследил в комнате, но я так и планировал, чтобы ещё больше нагнать на него жути, когда он очнётся и увидит кругом чёрные следы. А затем голым, подхватив вещи, отправился уже в туалет на своём этаже, где наконец смог отмыться от жирной пасты, и только после этого оделся в свою одежду, воняя так, что решил не входить в комнату, а прождать остаток ночи на подоконнике, утром убежав на тренировку. Вернулся я только после обеда, проведя много времени в небольшом рукотворном озере, чтобы оттереться илом и песком, так что полностью задубел.

Пройдя к себе, я тут же узнал, что одна девочка сегодня лично видела Чёрного Мстителя, поскольку утром, Серый собрав свои вещи и даже ни с кем не попрощавшись, уехал в неизвестном направлении, как позже стало известно, купил билет до Иркутска и пропал навсегда. Поэтому утром и Бык с Губой уже не были столь воинственны как раньше, а вечером их так избили старшаки, что обоих увезли в больницу. В интернате впервые с момента моего попадания сюда настал хотя бы относительный порядок. Нет, старшаки конечно избивали младших, прилетало и мне пару раз, когда я не успевал убраться с их пути, но всё это было так, для порядка, без особого огонька, зато, как фыркая от смеха, поведала мне Ира, решившая со мной помириться после исчезновения Серого, теперь вход в подвал был весь завален записками с именами и датами, когда нужно устранить кого-то, кто не нравился подросткам.

Я молчал, и занимался тренировками, но в душе был рад, что, в этот раз хотя бы обошлось без смертоубийства, за что меня опять обозвали:

— «Букой и бесчувственным чурбаном».

* * *

Как это было ни странно, но Пень с помощью своих связей смог успеть проделать оформление до сборов, так что с гордостью вручил мне новую зачётную книжку, о принадлежности меня к школьному ДЮСШ, а также «обрадовал», что ни на какие сборы я в Иркутск не поеду, поскольку продолжу тренироваться здесь. Он смог на этом настоять, а там тренера не были особо заинтересованы в том, чтобы на их базе тренировался новичок, который выиграл у их подопечных. Они решили, что если я плохо подготовлюсь, то значит плохо выступлю, а это им было только на руку. Всё это я понял сразу, слушая бахвальство Пня, который этот нехитрый развод, принял за своё достижение.

Уведомив меня, что чемпионат СССР состоится, как и планировалось с 12 по 14 августа в Днепропетровске, и что мы туда вылетаем с Иркутска 10 числа, он отправил меня тренироваться больше и чаще, даже выдав ключ от входных дверей, чтобы я не ждал вахтёров, а уходил и приходил тогда, когда это было нужно мне. Его я конечно взял, вещь безусловно полезная в хозяйстве, но всяческие намёки на штангу или хотя бы ещё гири с гантелями, поскольку эти я перерос, натыкались на злобу и непонимание, он сказал, что и так потратил кучу денег чтобы создать ДЮСШ из одного спортсмена, и не намерен тратить на меня больше ни копейки, пока я не стану чемпионом СССР, вот тогда мы и поговорим о новых снарядах.

Но пока он говорил, я придумал другой план, ведь имея при себе ключ, можно было не обязательно после пробежки возвращаться в школу. С этой мыслью я и ушёл от него.

* * *

— Чего тебе! Ходют тут, топчут! — обругала меня уборщица, когда я пришёл в школу, в которой работал Артём Викторович.

— Я Артёма Викторовича Александрова ищу, по делу, — не стал я с ней спорить.

— В учительской он, — старуха буркнула что-то ещё про меня неприятное, а я отправился по коридору, на пути отлавливая октябрят или пионеров, которые показывали мне нужную дорогу.

Постучав в дверь, я потянул её на себя, просовывая голову. Пять взглядов устремились на меня, в том числе нужный.

— Иван?! — удивился тренер.

— Артём Викторович, можно с вами поговорить?

— Конечно, — он поднялся и пошёл ко мне. Мы отошли в угол и присели возле подоконника.

— Я думал после того, как ты от нас ушёл, ты больше не появишься, — сказал он.

— Артём Викторович, — скривился я, — ну вы серьёзно? Думаете это я устроил? После того, что вы для меня сделали?

Он задумался и протянул руку.

— Прости, что-то и правда я погорячился. Просто всё это так некрасиво было устроено, что во мне прямо злость скопилась.