Святые старцы - [40]

27 мая 1817 года владыка Досифей рукоположил 26-летнего отца Макария во иеромонаха. В следующем году настоятелем Площанской пустыни был назначен ученик старца Василия (Кишкина) - иеромонах Серафим (Веденисов), при котором число братии достигло ста человек. В 1826-м он скончался, но иеромонах Маркеллин (Патрикеев) стал его достойным преемником. А в 1827-м в пустыни поселился и сам старец Василий. Учитывая, что в октябре 1828-го в обитель на полгода прибыл также старец Лев (Наголкин), в Площанской собрался в это время настоящий «цветник» русского старчества. Великие старцы старших поколений быстро оценили духовные дарования молодого иеромонаха Макария. Он стал духовником отца Василия, но особенно близкие отношения у него возникли с отцом Львом, который заменил иеромонаху наставника -скончавшегося в октябре 1825-го Афанасия (Захарова), и стал его духовным отцом.

Во время пребывания в пустыни отец Макарий несколько раз выбирался в паломнические странствия. Дважды, в 1814 и 1819 годах, посещал Киев, причем ходил туда пешком, в убогой одежде, с посохом странника. На обратном пути навещал Глинскую пустынь, где общался с ее строителем игуменом Филаретом (Данилевским). В 1824-м, во время поездки в Ростов на поклонение мощам святителя Димитрия Ростовского, он впервые посетил Оптину пустынь, с которой затем будет связана вся его жизнь. Но до этого было еще далеко. Нагрузка в Площанской пустыни прибавлялась - с 10 июня 1826-го отец Макарий был благочинным, с января 1827-го - духовником Севского Троицкого монастыря, летом 1831-го стал членом комитета по постройке в Севске училищного корпуса, а осенью того же года сопровождал епископа Орловского и Севского Никодима (Быстрицкого, 1786-1839) в Петербург в качестве эконома и казначея. Кстати, этот выбор косвенно подтверждает достоинства отца Макария, так как владыка Никодим был известен своей строгостью, чтобы не сказать придирчивостью, и привечал только очень способных людей.

По пути в Петербург отец Макарий посетил в Оптиной старца Льва, и между ними завязалась переписка. Из нее следует, что послушания сильно тяготили иеромонаха. «Вижу себя весьма неспособна к распоряжению по части экономической, - делился он мыслями со старцем, - и что будет далее со мною, не знаю; но будет воля Божия! Пошел сюда я не по своей воле и не ради почести или других видов, но единственно за послушание». 2 июня 1831 года он писал: «Лишение мест пустынных, образа жизни и чина монастырского наносит томность и унылость». Отец Лев утешал духовного сына, на что отец Макарий отвечал: «Вы, батюшка, от преизбытка преизливающейся в Вас отеческой любви утешаете меня, не видя вполне худого моего устроения. <...> Вы изволите писать, что я не по собственному предложению здесь нахожусь. Это действительно так, а за послушание. Но сего последнего вижу себя не исполняющим, а много прекословящим и отрицающася, почитая оное для себя невместным, и не терплю со смирением укоризны. <...> Я должен всегда находить в себе вину, а этого нет».

Обилие хлопот, неблизкое по духу послушание, обстановка огромного города, в котором предстояло прожить около года, и, конечно, переписка со старцем Львом - все это укрепляло отца Макария в желании испросить себе перевод в тихую Оптину пустынь, где подвизался его наставник. В ноябре 1832-го, возвращаясь из Петербурга, он заехал в пустынь и подал прошение настоятелю Моисею (Путилову) о принятии его в Иоанно-Предтеченский скит. Но дело оказалось небыстрым: ход прошению дали только в марте следующего года. Тем временем кандидатура отца Макария уже начала рассматриваться на должность строителя Площанской пустыни. В душе не желая этого, но покорный воле Господа, иеромонах писал отцу Льву: «Имею истинное желание быть при ногу Вашею, прочее оставляя на волю Всеведущего Бога. Ежели это случится (назначение на должность. - В. Б.), то, верно, за мое недостоинство, в наказание меня». Но все кончилось благополучно -14 января 1834 года пришел наконец указ о перемещении иеромонаха Макария из Площанской пустыни в Оптину. Сам он писал об этом так: «Я переселился оттуда хотя и по своей воле, но не сильно того требуя, и предавшись Промыслу Божию, и желаю воспользовать душу мою через батюшку отца Леонида и, благодаря Бога, доволен здешнею жизнию; а как дальше будет, одному Богу известно». Теплые чувства к своей первой обители старец сохранил навсегда. «Я сам ее очень люблю, - писал он в 1843 году. -Да как и не любить, 23 года проведши?»

...5 февраля 1834 года 45-летний иеромонах Макарий (Иванов) прибыл в Иоанно-Предтеченский скит Оптиной пустыни. Вне сомнения, он был счастлив - ведь теперь его любимый наставник, отец Лев, был рядом с ним. Правда, два года спустя отца Льва перевели из скита в саму пустынь (расстояние между ними составляло четверть версты), но они всё равно продолжали ежедневно видеться. И составляли в эти годы как бы неразрывное целое. Если отца Макария о чем-то спрашивали, он выяснял, что сказал по этому поводу старец; так же поступал и отец Лев. А письма, которые отец Лев писал своим духовным чадам, составлял от его имени отец Макарий. «Бывало, сидят они, как Ангелы Божии, рядом, а мы стоим пред ними на коленях и двум открываем свои души, как бы одному, - вспоминала игумения Павлина. - И никогда не разделяли их и не делали между ними никакого различия. Поистине в них бе сердце и душа едина». Иногда отец Лев публично смирял отца Макария - конечно, не потому, что тот вел себя неподобающим образом, а в назидание другим. «Ах ты, дворянинишко, такой-сякой!» - мог он напуститься на ученика. Такие показательные разносы всегда принимались отцом Макарием с полным смирением. На самом же деле отец Лев прекрасно знал цену своему ученику, глубоко любил и почитал его и как-то, в ответ на просьбу охарактеризовать начальствующих лиц монастыря, кратко заметил: «Отец Моисей и отец Антоний - великие люди, а Макарий - свят».