Святой язычник - [45]

– Теперь вы плоть единая, малая Церковь, – произнес епископ вместо проповеди. – Как Христос для Церкви, так и вы друг для друга. Прощайте все обиды и живите в любви. И помните: Отец благословляет, Сын венчает, Дух Святой освящает. Идите в мире.

Площадь встретила молодых ликованием. Повсюду стояли бочки с вином, дымились костры с жарящимися на них буйволами, вепрями и баранами. Сотни срочно сбитых столов ломились от несметного количества яств. Места хватило всем. Но самое удивительное было то, что люди, которые совсем недавно были врагами, стреляли один в другого, сражались не на жизнь, а на смерть, теперь сидели за одним столом, пили из одной братины, пели, танцевали, обнимались и провозглашали тосты за здравие молодых. Рус целовался с греком, боярин со смердом, кочевник с торговцем, священник с волхвом. Свадьба объединила всех в большую дружную семью.

Даже волхвы, недовольные происходящим, вынуждены были присоединиться ко всеобщему веселью. Правда, сидели они отдельно и почти не пили и не ели. Верховный жрец Ган понурил голову, уперев взор в нетронутого лосося. Он прекрасно понимал, что последний раз на княжеском пиру. Да, стояли еще в пантеоне Киева шесть славянских богов, еще горел негасимый огонь, но видел волхв, как сбрасывают с пьедестала Перуна, как на месте капищ возводятся христианские храмы, как молятся люди не Роду, а Отцу, Сыну и Духу Святому. Не зря Ган слыл ясновидцем. Но что он мог сделать? Не ужиться двум верам, не станет Христос рядом с Велесом и Сварогом, как не стал рядом ни с Аполлоном, ни с Зевсом. Любовь выше ненависти, как знание выше невежества. Ган с горечью осознавал, что христианское учение – явление совершенно иное, чем любая другая религия. Оно непобедимо смирением и неистребимо любовью. Оно основано на свете и знании, а не на страхе и невежестве.

Вдруг глаза волхва загорелись. А так ли сильна вера в душах христианских? Веруют ли они всем сердцем? Не точит ли их червь сомнения? Ган незаметно усмехнулся в седую бороду. Вот сейчас и проверим.

Он медленно встал из-за стола и протянул виночерпию рог. Тот наполнил его до краев. Взоры пирующих невольно обратились на седого старца. Мало кто ожидал, что верховный жрец произнесет тост за Анну и Владимира, принявшего христианскую веру. Гам потихоньку стих. Дождавшись полной тишины, Ган тихо произнес:

– Пусть будет нерушим союз Анны и Владимира. Пусть многие лета пребудут они во благе и в радости. Пусть блюдут они древние традиции и не забывают обычаи предков. Пусть Владимир заботится об Анне, а Анна будет ему послушна. Пусть не постыдится она, хоть и принцесса, по нашему древнему обычаю разуть мужа. Так выпьем же за священные обычаи наших предков!

– Выпьем! – подхватила захмелевшая дружина. – Пусть разует мужа!

– Пусть разует! – подхватили старцы и бояре.

Даже корсуняне были не против такого зрелища. Всем понравилась мысль верховного жреца. Лишь Владимир побагровел. Волхв попал не в бровь, а в глаз. Еще свежа была в памяти история с Рогнедой, гордо заявившей Владимиру: «Не хочу разувать сына рабыни, а хочу за Ярополка». Гана спасло лишь то, что Великий князь от нахлынувшей ярости какое-то время не мог произнести ни слова, и Анна успела его опередить.

– С радостью, – сказала она, – с радостью сниму я сапоги и омою ноги. Мы муж и жена, единая плоть, и мне нисколько не зазорно.

Она попросила принести воды, усадила Владимира, легко сняла сафьяновые сапоги и омыла ноги его. Все были в восторге. Только Ган, осушив рог, угрюмо вернулся на свое место и больше не проронил ни слова. Больше же всех поступком Анны был поражен Великий князь. Благодаря ее уму и смирению он не наломал дров. Владимир понял, что в лице Анны приобрел не только красавицу-жену, но и мудрого друга.

Забота пятая. Крестный ход

От судьбы не уйдешь.

Древняя мудрость

Вместе с принцессой в Херсонес прибыла ее лучшая подруга Анастасия. Их сопровождали стражники и многочисленная прислуга. Целую армию составляли священнослужители, призванные нести на Русь свет христианства. Прибыли скульпторы и иконописцы. Им предстояло не только самим писать иконы и возводить храмы, но и научить русичей. И все же Анна считала, что это капля в море. Не так много людей вместилось на трех кораблях, снаряженных императором Василием в Херсонес. А работа предстояла огромная.

Киевская Русь представляла огромную сверхдержаву, раскинувшуюся от Карпат до Волги и от Варяжского до Понтийского моря. В каждом городе, в каждом селении нужно было не просто возвести церкви и поставить в них священнослужителей для проведения служб и таинств. Храмы в то время являлись средоточием образования и культуры. В монастырях велись летописи, в церковных школах детей обучали грамоте, письму и счету, а на следующем этапе – арифметике, геометрии, астрономии и музыке. Иконописцы и скульпторы украшали храмы внутри и снаружи. Особое место занимало искусство исполнения псалмов и молитв. Что за служба без хорового пения?

Казалось, было нереально даже начинать выполнение столь грандиозной миссии. Где взять столько грамотных людей? Поразмыслив и посоветовавшись с Владимиром, Анна освободила Херсонес от дани на десять лет. Взамен каждая семья направляла на Русь по одному человеку. Многие с радостью согласились. Город освобождался от дани, а каждая семья получала надежный источник дохода. Великий князь обещал платить щедро. Так нашлись люди. А к ним, глядишь, и местные жители потянутся. Греков все равно на всю Русь не хватит. Надо будет готовить своих священников, летописцев, скульпторов, иконописцев, певчих…