Святой Павел. Апостол, которого мы любим ненавидеть - [24]

(«прибытие»), которое в те времена часто обозначало приезд императора{236}. Как только чиновники узнавали о приближении императора к городу, отдавался приказ трубить в трубы. Затем многочисленная делегация выходила из ворот и устремлялась к императору для ритуальной апантэсис («встречи»){237}. У Павла Клавдия заменил Иисус, подлинный Кириос, а делегацию горожан – Павловы новообращенные, которые отныне понимались не как слабый и угнетенный сброд, а как привилегированные граждане города. Они вознесутся в воздух для встречи с Господом и вместе с ним сойдут на землю. Если можно так выразиться, в лице Иисуса, своего представителя, Бог покидает небесную сферу и присоединяется к обычным людям{238}.

Летом 52 г. Павел покинул Коринф и отплыл в Эфес. Если, как утверждает Лука, Юний Галлион был назначен проконсулом Ахеи во время пребывания Павла в Коринфе, то это должно было привести к усилению римского владычества в городе, и потому Павел стал персоной нон грата{239}. Акила и Прискилла отправились вместе с ним и поселились в Эфесе. На два с половиной года Эфес стал домом Павла. Там к нему присоединился Тит, старый друг из Антиохии, который проповедовал в окрестных землях. На короткое время в Эфес попал и Аполлос, красноречивый и харизматичный александрийский иудей, с которым у Павла возникнет масса хлопот{240}. Начиналась новая беспокойная глава его жизни…

4. Оппозиция

Проблемы начались с неприятных новостей из Галатии: по-видимому, кто-то из обращенных Павлом встретил иудейских членов христианского движения, которые утверждали, что он учит неправильно. По их мнению, Павел не имел права называть этих новообращенных детьми Авраама: они должны заслужить эту привилегию, сделав обрезание и соблюдая Закон Моисеев. Павел пришел в ужас: опять проблема, остро вставшая в Антиохии, поставила его миссию под угрозу. Он всегда считал, что язычникам, верным Мессии, необязательно соблюдать Тору, поскольку и без нее они получили благодать Святого Духа. Для евреев Тора имеет ценность, а галатов только отвлекает; навязывать галатам иудейский образ жизни так же глупо, как и требовать, чтобы евреи усвоили древние галатийские обычаи – устраивали шумные пирушки, подобно арийским воинам, и чтили павших героев{241}. Он написал галатийской общине письмо, в резких выражениях призвав ее членов образумиться. Разве не объявили они после крещения, что старые национальные, классовые и гендерные барьеры не существуют в созданной ими общине Христа? Необходимо любой ценой сохранить свободу, которая принесла им столь великую радость.

Но кем же были галатийские смутьяны? «Непрошеными гостями» вроде тех, что мешали переговорам Павла со «столпами» в Иерусалиме? Или «посланниками Иакова» вроде тех, что вызвали брожение умов в Антиохии? Такие версии звучали часто. Однако более вероятно другое: это были не пришельцы из Иудеи, а местные верующие, обращенные иудейскими миссионерами Иисусова движения и не разделявшие взглядов Павла. Подобно Иакову, они считали: для обновления Израиля, которое ускорит возвращение Мессии, необходима верность Торе. А поскольку некоторые галаты могли предпочитать присоединение к Израилю аккультурации в римский этос, им было неприятно слышать, что их статус не определен и они не принадлежат ни к тем, ни к другим. Римское право освобождало иудеев от необходимости участвовать в культе императора, поскольку в иерусалимском Храме официально приносились жертвы за кесаря. Галаты полагали, что, присоединившись к Израилю, получат право на это исключение. Но если они были не вполне иудеями, то отказ участвовать в культе императора грозил им неприятностями и даже гонениями. А участие в этом культе для них было невозможно, коль скоро они отвергли язычество{242}. Поэтому некоторые галаты решили стать полными прозелитами и уже начали процесс обращения в иудаизм. Однако Павел категорично заявил, что в этом нет необходимости{243}.

Этот случай показывает, что на заре христианства голос Павла был лишь одним из многих. Позже идеи, которые он проводил, стали нормой, и потому его протест против обрезания и следования иудейским законам кажется нам естественным. Иначе, как мы полагаем, христианство осталось бы малочисленной иудейской сектой: немногие язычники захотели бы подвергнуться опасной операции обрезания! В галатийских оппонентах Павла нам видятся агрессивные «иудействующие», ограниченные тем, что христиане называют «законничеством» – позицией, серьезно омрачившей отношения между христианством и иудаизмом. На самом же деле бескомпромиссное отношение Павла к этому вопросу не было типичным. Как фарисей Павел верил, что обрезание обязывает человека соблюдать всю Тору целиком, включая множество устных законодательных постановлений, впоследствии закрепленных в Мишне{244}. Однако далеко не все иудеи думали так же. В дальнейшем раввины постановят, что обрезание необязательно для спасения, ибо «праведники среди язычников имеют долю в жизни будущего века»{245}. Насколько мы знаем, другие иудейские проповедники христианства не разделяли жесткой позиции Павла. За вычетом его посланий, все остальные новозаветные тексты были написаны для иудейских общин, причем эти общины включали язычников, не затронутых влиянием Павловых идей. Многие язычники находили иудейские заповеди необременительными и даже манящими, привлекательными