Святой - [47]

Шрифт
Интервал

Когда мы проходили вместе по улочкам Шафгаузена и народ с изумлением взирал на могучий рост старого рыцаря, мне начинало казаться, будто я живу в какие-то отдаленные времена среди некоей чуждой породы великанов. Не один кубок моего вина был осушен сеньором Ролло, и он похвалил его. Я же осмелился, наконец, спросить его о своем короле и повелителе. В ответ оружничий дунул в воздух, и я понял, что душа сира Генриха отлетела.

– А его кончина, – спросил я тревожно, – какова она была?

– Обошлось без попов, – ответил он. – Кровавый гнев отца сразил его как молния. Твой идол, мальчишка Ричард, одолел его с помощью Капетинга и первым условием мира поставил отцовское благословение, будь оно даже пустым движением руки. Тут сир Генрих, с моей помощью, приподнялся с одра болезни и, исполненный затаенной злобы, через силу простер свою руку над сыном, смертная судорога свела его пальцы, дарящие лживое благословение, и они застыли в воздухе.

– Остановитесь, сеньор Ролло! – вскричал я, содрогаясь, и через некоторое время продолжал: – Если вы разрешите, я проеду с вами часть дороги. Я хочу совершить паломничество к Черной богоматери в Эйнзидельн. Меня тянет помолиться за душу моего государя.

На второй день мы достигли бесплодного плоскогорья, там, где находится келья святого Мейнрада. Сеньор Ролло не заехал туда, но повернул и пришпорил коня, простившись со мной легким кивком головы и плюнув в сторону монастырских башен.

Я же сошел с лошади и босиком, с непокрытой головой направился к святому месту. Свершив там все положенные очистительные обряды, я испил на прощанье еще раз из каждой струи источника, который как вы знаете, забил из пречистого тела святого Мейнрада.

Когда я отнял мои благоговейные уста от одной из труб, я увидал у другой голову прильнувшего к ней паломника, у которого с правой стороны болтался пустой рукав. Тут и он поднял ко мне свое лицо, и мы посмотрели друг другу в глаза. Не успев оглянуться, мы оба вскочили и вцепились друг другу в горло, – Трустан Гримм и я.

Но в это время около нас раздался сильный бас: «Руки прочь!», и молодой крепкий монах обратился к нам с вопросом, кто мы и откуда?

Узнав, что один из нас был крестоносцем святого Фомы, а другой – приближенным короля Генриха, он признал простительным, что мы схватили друг друга за горло, но, разняв нас, все же наложил на нас обоих поровну церковное покаяние, так что каждому причиталась своя доля «Отче наш»; вдобавок он не преминул прочесть нам наставление: маленьким людям нечего мешаться в распри сильных мира сего, особливо когда те уже нашли себе подобающее место в одном из трех обиталищ загробного мира.

Итак, каждый из нас пошел своим путем; я – по направлению к своей мастерской, Трустан Гримм – к пресвятому гробу, бормоча себе во все еще рыжую бороду какие-то злые слова насчет нерадивых швабских попов.

Десять лет спустя папа, правящий церковью еще поныне, вняв голосу Англии и всего христианского мира, причислил сэра Томаса к пресветлому сонму святых, почитаемых церковью. Вместо трех полагающихся чудес их заявлено и засвидетельствовано было свыше сотни; но не меньшее значение имела при оценке достоинств сэра Томаса и достохвальная кончина его на ступенях алтаря.

Когда об этом было возвещено всему христианскому Миру, я вписал имя сэра Томаса в мой самодельный месяцеслов как раз под малолетними первыми мучениками, Невинными младенцами из Вифлеема, с которыми он, впрочем, имел мало общего, если не считать насильственной смерти от меча.

В эту минуту Тапп вскочил с резким лаем, и скоро, в ответ ему, снизу, с улицы раздался вой собак и лошадиный топот. Яркий свет факелов озарил комнату, и когда оба старика вышли на деревянное крыльцо, то арбалетчик узнал во главе возвращающихся охотников, едущих по крутой улице, своего покровителя и должника г-на Куно, и был в свою очередь узнан им. Молодой каноник, подтянув левой рукой поводья, выхватил правой из кармана туго набитый кожаный кошель и, в порыве щедрости, подарил его арбалетчику.

Ганс собирался уже откланяться, но господин Буркхард положил ему на плечо свою дрожащую руку.

– Друг, – сказал он, – переночуй-ка ты под кровлей святого Феликса и Регулы! Ведь обозвал же тебя прославляемый здесь ныне святой лукавым рабом, – поэтому легко может статься, что он, с его непримиримостью, устроит тебе еще засаду или расставит сети ночью на пути твоем в харчевню. Иди теперь и получи свой долг с господина Куно, прежде чем застучат игральные кости! Тем временем тебе приготовят в моем покое ложе на ночь. Я сплю мало, и мне будет приятно сегодня ночью слышать рядом с собой живое дыханье, ибо я опасаюсь, как бы окровавленная голова сэра Томаса не померещилась мне в ночном мраке.

Завтра же, в день благочестивого царя Давида, ты можешь спокойно отправиться в путь!


Еще от автора Конрад Фердинанд Мейер
Амулет

Конрад Фердинанд Мейер — знаменитый швейцарский писатель и поэт, один из самых выдающихся новеллистов своего времени. Отличительные черты его таланта — оригинальность слога, реалистичность описания, правдивость психологического анализа и пронизывающий все его произведения гуманизм. В своих новеллах Мейер часто касался бурных исторических периодов и эпох, в том числе событий Варфоломеевской ночи, Тридцатилетней войны, Средневековья и Возрождения.Герои произведений Мейера, вошедших в эту книгу, посвящают свою жизнь высоким идеалам: они борются за добро, правду и справедливость, бросаются в самую гущу сражений и не боятся рискнуть всем ради любви.


Юрг Иенач

Исторический роман швейцарского писателя, одного из лучших романистов в европейской литературе XIX века Конрада Фердинанда Мейера о швейцарском политическом деятеле, борце за реформатскую церковь Юрге Иеначе (1596–1639).


Рекомендуем почитать
Падение короля. Химмерландские истории

В том избранных произведений известного датского писателя, лауреата Нобелевской премии 1944 года Йоханнеса В.Йенсена (1873–1850) входит одно из лучших произведений писателя — исторический роман «Падение короля», в котором дана широкая картина жизни средневековой Дании, звучит протест против войны; автор пытается воплотить в романе мечту о сильном и народном характере. В издание включены также рассказы из сборника «Химмерландские истории» — картина нравов и быта датского крестьянства, отдельные мифы — особый философский жанр, созданный писателем. По единодушному мнению исследователей, роман «Падение короля» является одной из вершин национальной литературы Дании. Историческую основу романа «Падение короля» составляют события конца XV — первой половины XVI веков.


Банка консервов

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Масло айвы — три дихрама, сок мирта, сок яблоневых цветов…

В тихом городе Кафа мирно старился Абу Салям, хитроумный торговец пряностями. Он прожил большую жизнь, много видел, многое пережил и давно не вспоминал, кем был раньше. Но однажды Разрушительница Собраний навестила забытую богом крепость, и Абу Саляму пришлось воскресить прошлое…


Заслон

«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.


За Кубанью

Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.


Плащ еретика

Небольшой рассказ - предание о Джордано Бруно. .