Святой Ириней Лионский. Его жизнь и литературная деятельность - [140]

«Προηλατο... Αιών, του-τέσπν ή Σοφία, καί επα-θε πάθος... 6 ένήρξα-το μέν έν τοΐς περί τον ΝοΟν καί ’Αλήθειαν, άπέσκηψε δέ εις τούτον...».[1763]

Некоторые ошибки не могут идти в счет в виду неясности существующего текста. Так, возможно, что в греческом подлиннике поставленного у нас под № 1 места первоначально стояло не имя ’Етхрауг^, а одинаковое с ним по написанию слово есркрауг)^ = лат. с1ашз. К тому же здесь нет и полного совпадения между Тертуллианом и латинским Иринеем, ибо с1агиз и ¡П51§п1опэ — не одно и то же.

Не всеми также принято и приведенное нами чтение № 2. Землер, Кройман и Иордан не без права считают слова, поставленные у нас в скобках, позднейшей вставкой.[1764]

Случаи, подобные № 3, Иордан объясняет тем, что у Тертуллиана и латинского переводчика был, вероятно, под руками греческий текст, несколько отличный от сохранившегося доныне у Епифания.[1765]

Но в таких местах, как стоящие у нас под №№ 4 и 5, совпадение трудно объяснить иначе, как допустив зависимость одного от другого. В самом деле, если даже предположить, что в греческом тексте, бывшем под руками у Тертуллиана и переводчика, стояло вместо άποστερεθηναι — как теперь у Епифания, άποσταυρουν, все равно, неправильный перевод этого слова термином «crucifixat» в ,Adversus Valentinianos и у латинского Иринея не находит себе иных объяснений, как случайное совпадение или зависимость. Но сваливать все на «случай» — едва ли удобно и научно; поэтому остается второе предположение. Им же, вероятно, объясняется и перевод выражения έπιγενομένφ πάθει — у Тертуллиана «appendicem passionem» и у латинского Иринея «cum appendice passione». Точно также и перевод в № 5 — άποσκήπτειν — латинским глаголом derivare, употребленным в действительном залоге.[1766]

Но кто же от кого зависит в допущении ошибок; Тертуллиан от латинского переводчика или этот от Тертуллиана? Массюет решает вопрос в сторону зависимости Тертуллиана. И на первый взгляд такое решение представляется естественным: Ириней жил раньше Тертуллиана. Однако дело идет не о Contra haereses вообще, а о латинском переводе, время появления которого для нас лишь искомое пока; поэтому возможны оба предположения, и самая зависимость не свидетельствует еще в пользу мнения Массюета.

Мы, по крайней мере, вместе с Иорданом,[1767] принимая во внимание, что первые два основания (сходство в текстах и употреблении имен) не только ничего не говорят за Массюета, а даже наоборот, склоняют мысль в пользу независимости Тертуллиана от латинского Иринея, думаем, что правильнее принять зависимость латинского переводчика от Тертуллиана, сделавшего свой перевод раньше того. Такое предположение вполне согласно и с представлением, сложившимся о Тертуллиане в науке. Это был человек высоко образованный. Трудно допустить, чтобы он слепо следовал ошибкам своего менее опытного и хуже знавшего латинский язык предшественника (допустим это) по переводу. Обратное же предположение вполне вероятно.

Отрицательный по отношению ко взгляду Массюета вывод представляется нам более правильным и при сравнении цитаты из Contra haereses 1,27,1-2, приведенной у Киприана Карфагенского, с латинским текстом Иринея.

Лат. Ириней:	Киприан:	Греч. Ириней:
«Et Cerdon autem quidam ab iis, qui sunt erga Simonem... cum venisset Romam sub Hygino, qui nonum[1768] locum episcopatus per successionem ab apostolis habuit, docuit... Succedens autem ei Marcion Ponticus, adampliavit doctrinam impudorate blasphemans eum, qui a lege et prophetis annuntiatus est Deus; malorum factorem et bellorum concupiscentem et inconstantem quoque sententia et contrarium sibi ipsum. dicens».[1769]	«...necdum quoque Marcion Ponticus de Ponto emersisset, cujus magister Cerdon sub Hygino episcopo, qui in urbe nonus fuit, Romam venit, quem Marcion secutus additis ad crimen augmentis impudentius ceteris et abruptius in Deum patrem creatorem blasphemare instituit et haereticum furorum sacrilegis armis contra ecclesiam rebellantem sceleratius et gravius armavit».[1770]	«Κερδών δέ τις άπό των περι τον Σίμωνα τάς άφορμας λαβών και έπιδημήσας έν τη 'Ρώμη έπι Ύγίνου, ένατον κλήρον τής έπισκοπικής διαδοχής άπό τών άποστόλων έχοντος, έδίδαξεν τον ύπό του νόμου και προφητών κεκηρυγμένον θεόν μή είναι πατέρα τοΟ κυρίου ήμών Ιησού Χρίστου. Τον μέν γάρ γνωρίζεσθαι, τον δε άγνωτα είναι, καί τόνμέν δίκαιον, τον δέ άγαθόν ύπάρχειν διαδεξάμενος δέ αύτόν Μαρκίων ό Ποντικός, ηυξησε, τό διδασκαλεΐον, άπηρυθριασμένως βλασφημών».[1771]

Как видим, сходных слов во всем этом отделе можно насчитать не более шести (т. е. 12%); да из них четыре — оказываются собственными именами. Поэтому текст Киприана нельзя назвать даже.переводом Contra haereses; это такая же свободная передача содержания, как в VII главе Adversus Valentinianos Тертуллиана. А в таком-случае нельзя говорить и о зависимости или даже знакомстве св. Киприана с латинским переводом труда Иринея.

Весьма возможно, что у первого был под руками греческий подлинник Contra haereses, и он передал в свободной форме одно лишь место из него на латинском языке, сделав, таким образом, свой собственный перевод.