Святой Грааль. Во власти священной тайны - [64]

Однако более вероятно, Святая Кровь, хранящаяся в Брюгге, является одной из множества подобных реликвий, оказавшихся на Западе в результате разгрома Византии участниками Четвертого Крестового похода. В первое десятилетие XIII в., когда крестоносцы усиленно вывозили награбленное, на Запад хлынуло великое множество реликвий. В числе мародеров находились даже цистерцианские аббаты — их было не менее шести! Не исключено, что главным побудительным мотивом, заставившим крестоносцев двинуться на Византию, послужила надежда заполучить святыни и драгоценные сокровища, хранившиеся в раках и реликвариях.

В современных исторических экскурсах, описывающих столицу Восточной империи, подчеркивается, что, как только христианство стало официальной религией Римской империи, византийские императоры завладели Палестиной и вывезли из нее все наиболее ценное, что только могли найти: так уникальные реликвии проторили путь в Византию. История Святой Крови, хранившейся в Византии, темна и загадочна. Скорее всего один из императоров приобрел ее где-нибудь между 1099 и 1150 годами, однако, как и откуда она попала в Византию, остается неизвестным. Эта реликвия пребывала в домовой церкви императора в честь Фаросской иконы Божией Матери, и придворные широко распространяли славу о ней. Итак, Святая Кровь и Святое Копье хранились одно время в одной и той же церкви. Еще Робер де Клари был глубоко удивлен изобилием найденных в ней реликвий — о чем мы узнаем из его описания разгрома Византии в 1204 г. Разграбив столицу империи, крестоносцы захватили массу экземпляров реликвии, именуемой Святой Кровью: дож Венеции Энрико Дандоло почти сразу же отправил эту святыню на родину, другие реликвии постепенно оседали в Суассоне, Пери (Эльзас), Хальберштадте, Сен-Обене в Намюре, в главном монастыре цистерцианской конгрегации в Клерво. В последующие годы Святую Кровь доставили во все уголки Фландрии, северо-восточной Франции и в сам Париж.

Культ Иосифа Аримафейского в Гластонбери

Гластонбери, самое известное место из тех, что ассоциировались в Средние века с именем короля Артура, оставался непритязательным скромным уголком Англии до тех пор, пока в него не привезли мощи предполагаемого основателя города — св. Иосифа Аримафейского. Даже в хрониках Уильяма Малмсберийского, создававшихся в начале XII в., еще нет легенд, связывающих историю гластонберийского аббатства с именем этого святого. Они сложились лишь к XIII в., тогда же возникает новая версия сказания об основании аббатства, а труд Уильяма Малмсберийского появляется в обновленной редакции, в которой на первую роль выступает Иосиф Аримафейский. В середине XIV в. историю гластонберийского аббатства пишет Джон (Иоанн) Гластонберийский, активно черпавший материал из романов о Граале.

Мы не знаем, что сложилось раньше, романы о Граале или новое предание об основании гластонберийского аббатства. Однако в двух романах, опосредованно связанных с Гластонбери, содержатся в зародыше те образы и мотивы, которые впоследствии были развиты монахами аббатства.

Один из двух упомянутых романов — это «История Грааля». Ближе к концу этого стихотворного романа Иосиф Аримафейский, готовый передать Грааль на хранение Брону, «Богатому Королю-Рыбаку», предсказывает, что другой его избранник, Петрус, отправится в «vaus d’Avaron» (франц. «в долину Аварон»), чтобы известить о том, что Грааль вручен новому стражу. А несколькими строками ниже Петрус сам говорит: «Я отправляюсь в земли, что на западе, дикие и суровые, — в «vaus d’Avaron». Итак, долина Аварон упоминается в поэме лишь дважды, и мы не уверены в том, что речь идет именно о Гластонбери. Надо сказать, что сами монахи именовали Гластонбери — «insula Avallonia», что с латыни переводится как «остров Авалон», — такая надпись сохранилась на Кресте, который, видимо, был найден в 1191 г. вместе с останками короля Артура[140]. Однако словосочетание «долина Авалон» не встречается в других письменных источниках, созданных в Гластонбери. К тому же Авалон Бургундский, расположенный недалеко от родных мест Робера де Борона и Готье де Монбельяра и стоящий на гранитном пике над двумя ущельями, возможно, более подходит на роль дола или долины Аварон. Если вклад Робера де Борона в развитие сюжета «Истории Грааля» трудно установить и оценить, то в «Перлесво», несомненно, есть не встречавшиеся ранее сюжетные ходы. Итак, второй интересующий нас роман — это «Перлесво», в завершении которого довольно напыщенным слогом сообщается: «Латинский текст, с которого эта история была переложена на родной язык, доставлен с острова Авалон, из святой монашеской кельи, стоящей на границе Земли Приключений; здесь почиет король Артур и его королева, как свидетельствуют о том достойные и благочестивые люди, живущие в этих местах и доподлинно знающие всю историю, от самого начала до конца». Начальный эпизод латинского сказания, положенного в основу «Перлесво», дошел до нас под названием «Часовня Блаженного Августина». В нем повествуется о весьма необычных событиях, случившихся с оруженосцем, которому привиделось, что он грабит церковь во сне, очнувшись от которого, с кинжалом в боку, оруженосец почувствовал, что умирает, и поведал, что во сне его ранил рыцарь, охранявший церковные сокровища. История этого рыцаря была обнаружена в составе компилятивной хроники Джона Гластонберийского, созданной им в середине XIV в. и включавшей в себя сей рассказ на правах самостоятельного вставного эпизода. Подобно тому, как фрагменты древнего списка «Перлесво» найдены в составе конволюта, собравшего под единым переплетом книги разных лет и обретенного в окрестностях одного из кафедральных соборов, так — как это ни странно — и в библиотеке гластонберийского аббатства, похоже, имелся список этого романа. Более того, автор другого романа, Фаук Фитц Уорин, работавший в Шропшире в конце XIII в., также заимствует эту историю, признаваясь, что она взята им из книги о Граале.