Святой Грааль - [12]

Но того, что прошло, все равно не вернешь, так к чему же думать об этом? Вот только уединение и аббатство, увитое розами, уже не кажутся столь привлекательными, как прежде. Теперь мне этого мало. И по ночам я иногда представляю, как хорошо, если бы у меня был кто-то, с кем можно молча сидеть, прижавшись, и смотреть на тлеющий в очаге огонь и молчать. Но с Робером ничего этого у меня не будет. А то, что с ним может быть, мне не нужно. Ведь то, что можно было назвать приключением, вряд ли таковым останется, если получит продолжение.

Так что впредь постараюсь его не расстраивать, но и на расстоянии в ближайшее время попридержу… Мое положение, моя безопасность и даже сама жизнь сейчас зависит от него — от того, насколько он сможет защитить меня, да и себя от наших общих врагов — я это очень хорошо понимаю. Мы слишком крепко связаны друг с другом, а недаром у нас в Наварре говорят: общая невзгода слаще меда… Но тут главное — не перепутать одну сладость с другой. И уж я постараюсь такой ошибки не допустить.

К тому же не хватало еще, чтобы он подумал, будто я собираюсь просить у него защиты столь унизительным для меня образом! Хорошо бы также растолковать Роберу, что и моя помощь ему достанется без альковных подвигов. А помощь ему нужна, и чем дальше, тем больше. Он несведущ как дитя во всем, что касается придворной жизни, политики и дипломатии, и очень не хотелось бы, чтобы это стало очевидно и для других. Взять хотя бы предстоящую коронацию. Среди всех его друзей вряд ли кто-то до конца понимает, насколько важно провести все церемонии так, чтобы ни у кого в целом мире и мысли не возникло, что у Англии может быть иной король кроме Робера.

Но, оказывается, одной коронацией дело не обойдется! Милая малышка Марион неожиданно рано разродилась от бремени — гораздо раньше, чем можно было бы ожидать. Но мы с Бен Маймуном пришли к единодушному мнению, что, как и утверждали еще великие целители Рима, ребенок, появившийся на свет через семь месяцев после зачатия, при правильном уходе гораздо более приспособлен к жизни на нашей грешной земле, чем дитя, явившееся на свет месяцем позже. К тому же, Марион так узкобедра и тонка в кости, что неизвестно, смогла бы она так же легко произвести на свет дитя, пробывшее в материнской утробе все положенное время. Но и сейчас, при самом благополучном исходе событий нам было ясно, что, скорее всего, вереницы сыновей от Марион Роберу не дождаться. Мой дорогой Бен Маймун обещал, не откладывая, как только представится случай, поговорить об этом с Робером.

— А вот у вас, моя королева, да простятся мне эти дерзкие слова! были бы прекрасные дети… Вы с легкостью родили бы и десятерых! — сказал он, покачивая седой головой. — И остается только гадать, почему Господу не было угодно дать вам этого…

— Не тревожьтесь, друг мой… — я сумела, как мне кажется, скрыть то, насколько уязвили меня слова старого лекаря — я уже давно приняла свою судьбу. Нам не всегда понятен промысел Божий, но от этого он не перестает быть таковым.

— Как знать, ваше величество… — старый еврей задумчиво посмотрел на меня и опять покачал головой, — как знать… Все может случится, даже то, чего, кажется, и не должно было бы произойти.

Это что, намек? Только этого мне не хватало… Что именно ему известно о нас с Робером, и насколько подробно?! О Господи… Я сцепила руки, чтобы не было видно, как у меня противной мелкой дрожью вдруг задрожали пальцы.

— О чем вы, друг мой? — голос мой, слава Всевышнему, ровен и спокоен, как всегда.

— Лишь о том, — улыбнулся Бен Маймун, — что такая молодая и прекрасная женщина как вы, ваше величество, если того пожелает, недолго останется вдовой.

Матерь Божья, так он об этом! Всего-то! Слава тебе, Господи… Я чуть не засмеялась вслух: надо же — столько лет тяготиться своим положением, а того, что теперь я наконец свободна — даже и не сообразить… Уж не знаю, выйду ли я еще замуж, но сама мысль мне показалась вдруг невероятно притягательной. Надеюсь, только, что такой ошибки, как с Ричардом, я больше не совершу.

Но сейчас думать надо было не об этом, а о предстоящей коронации и крестинах наследника. И думать об этом в ближайшее время мне предстояло явно в одиночестве — наш дорогой король со своими друзьями начал праздновать рождение сына и, судя по размаху пиршества, угомонятся они не скоро… Как и положено королю и счастливому отцу, Робер на угощение не поскупился. В течение всех дней, что продолжался пир, я время от времени выходила посмотреть на них с галереи и понимала, что могу быть спокойной — пир горой, вино рекой, радость без края…

Так что, если с матерью и ребенком все в порядке — а с Марион и младенцем, слава Господу, надеюсь, все было в порядке! — то оставалось только не упустить из поля зрения два важных вопроса. Первое — тщательно приглядывать за тем, как бы в угаре счастья собутыльники не объявили нечаянно кому-нибудь войну лишь только из-за похвального желания продемонстрировать свои мощь и силу. А второе — мягко вмешаться, когда дойдут до выбора имени, иначе на радостях ни в чем не повинное венценосное дитя может оказаться каким-нибудь Навуходоносором. Как я слышала, бывали при королевских дворах весьма презабавные случаи…