Святой Арсений Каппадокийский - [14]

В Нигди отца Арсения ждали не только фарасиоты. Многие местные жители, страдавшие различными недугами, услышав о его приходе, ждали, чтобы получить исцеление. Среди болящих была и дочь местного богача, одержимая страшным демоном. Вслед за болящей, которая ужасно себя вела, ходило много праздного народа. Отец Арсений всех разогнал, а отцу сказал привести дочь на следующий день. Тот так и сделал. Когда отец Арсений прочитал Евангелие, бес вышел из девушки и она стала здоровой. Благодарный отец достал кошель и просил святого принять его, но отец Арсений не соглашался. Богач же настаивал, потому что боялся, что если святой не возьмёт денег, то с его дочерью опять что‑нибудь случится. Тогда отец Арсений вытряхнул на землю всё содержимое кошеля и сказал: «Если не хочешь, чтобы твоя дочь опять заболела, возьми эти деньги и своими руками раздай их бедным». Отец с радостью их раздал.

Фарасиоты, видя, что отец Арсений в свои восемьдесят три года после пяти дней пути хочет и дальше идти пешком, почти насильно усадили его в повозку и повезли, дабы он постоянно был рядом.

Среди бед и страданий, тяжёлых условий пути святой пребывал в единении с Богом, укрепляясь Божественной благодатью и утешая других, вселяя в людей надежду и упование. Хаджефендис не переставал утешать их и в дальнейшем, потому что должен был подготовить людей к предстоящей разлуке их друг с другом и с ним самим. Он напоминал им о том, о чём некогда говорил ещё в родном селении: «Когда мы поедем в Грецию, то жители нашего села окажутся разбросанными по разным её концам. Будет сущая неразбериха». Ещё повторял: «В Греции я проживу всего сорок дней и умру на острове».

И на корабле его лик источал благодать и утешение. От подвижнических трудов его лицо приобрело какой‑то особый блеск и по цвету напоминало спелую айву. От непомерных духовных подвигов, подъятых ради любви ко Христу и на благо родной паствы, которой отец Арсений как добрый пастырь руководил пятьдесят пять лет, плоть его иссохла и утончилась.

Но не столько работа изнуряла все эти годы неутомимого делателя винограда Христова, сколько неусыпное попечение о безопасности виноградника. Фарасы находились в месте глухом, а вокруг дикие звери (четы), которые то и дело старались разрушить ограду и разорить виноградник. Видя это, Благой Бог решил пересадить лозу в Свой большой виноградник — Грецию, а виноградаря призвать к Себе, чтобы тот отдохнул от трудов.

На корабле каждая семья, действительно, была словно связка виноградных ветвей, и любящий отец нежно заботился о каждой. Некоторые голодали, отказываясь есть скоромную пищу в бесплатной столовой. Им отец Арсений говорил: «Сейчас про посты забудьте, ешьте, что дают. Когда на новом месте обустроитесь, тогда и будете поститься». А сам доставал из-за пазухи ячменную лепёшку и садился вместе со всеми, говоря: «На меня не смотрите, я монах».

После трудного путешествия корабль причалил в греческом порту Пиреи, у селения Святого Георгия. Здесь на греческой земле 14 сентября 1924 года они радостно встретили и великий праздник Воздвижения Честного Креста (по старому стилю, которого придерживались на родине). Три недели переселенцы провели в лагере для беженцев в селении Святого Георгия, а потом поехали на Керкиру, где их временно разместили в городской крепости.

Тут милосердный Хаджефендис заболел. Фарасиоты встревожились. Его, почти насильно, положили в больницу, где условия были лучше, чем в крепости. Отец Арсений ни за что не хотел расставаться с земляками и со слезами просил: «Дайте мне умереть рядом с вами», но те не слушали. Из любили к нему они думали, что в больнице он скорее поправится и снова вернётся к ним, словно забыли слова Хаджефендиса: «В Греции я проживу всего сорок дней».

На Керкире, в городской крепости, отец Арсений прожил две недели и два раза служил в храме святого Георгия. Ещё неделю он пробыл в больнице, где его постоянно навещали обеспокоенные его здоровьем фарасиоты. Однажды Продромос хотел забрать у отца Арсения в стирку одежду.

— Что её стирать? Не сегодня–завтра она будет в земле, — сказал ему отец Арсений.

Продромос не понял и снова сказал:

— Дай я её постираю, ты стар и к тому же болен.

А отец Арсений ответил:

— Что же, по–вашему, я от старости перестал быть монахом?

Он, несомненно, продолжал быть монахом.

В тот же день Продромос увидел, как по отцу Арсению ползёт вошь. Он незаметно её поймал, чтобы не видели люди, которые были рядом, и хотел раздавить. Но Хаджефендис закричал: «Не трогай её» — и, взяв вошь из рук Продромоса, сунул себе под одежду: «Оставьте её, пусть ест, пока есть возможность. Что же, одним червям всё тело достанется?» Потом он обвёл взглядом всех стоящих и сказал: «О душе, о душе надо заботиться, а не о плоти, которая ляжет в землю и будет съедена червями». Это была последняя проповедь отца Арсения об истинном смысле жизни!

Когда все ушли и остался один Продромос, отец Арсений сказал: «Давай, Продромос, прощаться. Послезавтра я перейду в другую жизнь. Вчера днём приходила Божия Матерь и известила меня. Она показала мне Афон и монастыри, которые я очень хотел видеть, да так и не удостоился. Что сказать, Продромос! Знаешь, сколько на Афоне монастырей?! Какие большие храмы?! Красота!» А после этого он сказал: «Через восемь дней умрёт твоя жена Кирьяки, но ты не грусти. И Алмалу, жена Карамуратидиса Стефана, тоже умрёт через тринадцать дней». Так и случилось.