Святослав, князь курский - [118]

Если бывшему курскому удельному князю, а ныне северскому, не удалось поквитаться с половцами за их набег, то рязанские князья в этом деле преуспели. Настигнув степняков на реке Большая Ворона, они не только их разбили и свой полон освободили, но и половецким обза-велись. Будет на что своих русских людей из половецкой неволи выку-пать, обмен производить.

По возвращении из неудачного преследования половцев северско-го князя ждали послы от Юрия Суздальского, которые сообщили, что венгры, попотешив киевлян невиданной досель музыкой, получив от Изяслава Мстиславича знатное вознаграждение за «ратные труды», по-кинули Киев. Что вместе с ними к венгерскому королю пошел сын Изя-слава, Мстислав Изяславич. «Наверное, жену искать, — язвили послы. — Дядя Владимир нашел, так чего теперь и племянничку не найти. На Ру-си им, видать, княжны русские не нравятся». Но главное было все же не это. Главным было то, что Юрий опять сзывал своих союзников на Изя-слава. Причем немедленно.

— Видите, я только из похода, — стал объяснять Святослав Ольгович причину невозможности немедленного выступления. — Люди и кони устали. Требуется отдых. Небольшой, но отдых…

— Людям и дня для отдыха достаточно, а коней можно и сменить, — не то чтобы советовали, а как бы делились опытом послы, стараясь не задевать самолюбия северского князя.

Пришлось заверить, что выступит без промедления.

Не прошло и двух недель, как Святослав Ольгович с племянником и половцами, нанятыми Юрием Владимировичем, стоял уже под Кие-вом на реке Лыбеди, напротив Золотых Ворот. Здесь же находился и князь Юрий с сыновьями. Ждали прибытия дружины Владимирка Га-лицкого, к которому уже были посланы нарочные. Не спешил начинать сечу и Изяслав Мстиславич, затеяв через Вячеслава Владимировича переписку с Юрием. Здесь же и выяснилось, что Владимир Давыдович Черниговский со своей дружиной был на стороне суздальского князя, а его брат Изяслав Давыдович со своей дружиной — на стороне Изяслава Мстиславича.

Переписка между старшими Мономашичами ни к чему не привела, и военные действия мало-помалу, с перестрелок лучников, с наскоков половцев, начались. Вскоре же на берегу болотистой реки Рут во время сражения был убит Владимир Давыдович, нанятые Юрием половцы, не сбив полки Изяслава, бросили поле сражения и бежали, оголив полки Святослава и Юрия. Чем не замедлил воспользоваться Изяслав, двинув в разрыв свою дружину. И, несмотря на то, что сын Юрия, Андрей Юрьевич, мужественно встретил киевские полки, выехав на своем коне в самую гущу вражеских воинов, союзные Юрию дружины дрогнули и стали отступать. Под Андреем был убит конь, и сам князь только чудом спасся. Черниговская дружина Владимира Давыдовича, видя своего князя убитым, прекратила сопротивление и стала сдаваться союзнику Изяслава Мстиславича, Изяславу Давыдовичу. А их тысяцкий Азарий Чудин во всеуслышанье объявил северского князя виновным в смерти Владимира и поклялся отомстить за его смерть смертью Святослава Ольговича.

Битва была проиграна, оставалось только спасаться самому да ближайшим дружинникам. И Святослав Ольгович направил бег своего коня к устью Припяти. Рядом с ним скакал и племянник. И только на берегу Припяти, отдышавшись и успокоившись после долгой погони северский князь узнал, что Юрий Владимирович через брата Вячеслава просит уже мира у Изяслава и что черниговский тысяцкий Азарий слов на ветер не бросал, грозя расправой. Он действительно пытался пресле-довать Святослава, но не догнав самого князя, пленил двух его ближних бояр и тут же произвел над ними расправу, отрубив головы и отправив их, кровоточащие, северскому князю в виде своеобразного подарка в кожаном мешке.

«Предерзкий раб, — выругался Святослав тогда, — ты меня еще по-помнишь»! Однако угрозы угрозами, и осуществятся ли они, а если и осуществятся, то когда, не так это заботило северского князя, как та реальная опасность остаться один на один с Изяславом Мстиславичем. Примирившись с Юрием, тот развязал себе руки для похода на Новго-род Северский и другие волости княжества Святослава. «Придется при-миряться с Изяславом Давыдовичем, — с горечью мыслил Святослав Ольгович, пробираясь с остатками своей дружины окольными путями в родной удел, — обещая ему не заявлять своих прав на Чернигов».

Незадолго до роковой битвы на Руте Владимир Давыдович заве-щал, что в случае его смерти, Чернигов отойдет к Святославу, как более старшему в их роду. Теперь необходимо было решать: искать мира, ус-тупая Изяславу Давыдовичу черниговский стол, или же искать стол, который Изяслав добровольно все равно не уступит, и при этом иметь во врагах не только киевского князя, но и двоюродного брата. Выбор, как видим, был невелик.

Прибыв в Новгород Северский, смыв в бане пыль и усталость, Свя-тослав Ольгович первым делом собрал думу из оставшихся в живых бояр, сына Олега и племянника Святослава и объявил им о своем реше-нии искать мир с черниговским князем. «Если с обоими Изяславами мира искать не получается, то поищем хотя бы с одним, с Давыдови-чем», — заявил он думцам. Те, не менее князя поиздержавшиеся от не-удачного похода на Киев, были не только согласны, но и рады. Многие вызвались отвезти в Чернигов княжеское послание. Князь поблагодарил думцев за их понимание и отпустил. Сам же сел за написание послания, которое надобно было сочинить так, чтобы и своего достоинства не уронить, и Изяслава пуще прежнего не обидеть, и мир учинить, и даже кое-что в волостях выиграть. Дело было непростое, но северский князь надеялся с ним справиться.