Святополк Окаянный - [47]

Обращаясь больше к Марфе, чем к девчонкам, Векша категорически проговорил:

— Пусть твоя орава возьмет все, чем можно копать, и роет яму под стеной за телегой. И чтобы этого никто не видел. К утру яма должна быть готова.

Марфа изумленно хлопала глазами, и Векша пояснил:

— На вече решили сдаться. Завтра начнут переговоры. Но старшины думают только о себе. А печенеги, как войдут в город, по своему обыкновению начнут грабить и убивать простых жителей. Поэтому детей спрячем мы в яму и прикроем их сверху каким-либо мусором, глядишь, печенеги и не заметят.

Глаза Марфы, как болотные следы, заплыли слезами. Однако реветь не стала. Насупившийся Векша виновато скривил губы в натужной улыбке и развел руками:

— Ты тоже сядешь с детьми в яму, может, и спасетесь.

— А ты? — С тревогой спросила Марфа.

— А я буду сторожить место.

— Убьют тебя... — испуганно выдавила Марфа.

— Зачем им убивать меня? Богатств нет, да и смирен я, — попытался успокоить жену Векша.

Марфа подтолкнула детей:

— Слышали, что сказал отец? Ищите, чем копать, и начинайте.

Марфа и дети перепелиной стайкой скрылись за телегой, задержалась лишь Яринка. Она приблизилась к опечаленному отцу, который присел на бревно около серого прогоревшего кострища, едва сочащегося тонким едким дымком.

Векша, почувствовав ее присутствие, поднял голову и притворно строго спросил:

— А ты чего не пошла копать яму?

Ярина присела рядом с отцом и неожиданно погладила мягкой рукой по его колючей щеке. Векша прищурился, как старый кот, давно отвыкший от ласки, и ощутил в глазах соленую резь. Досадуя на чрезмерную чувствительность, он мазнул рукавом по лицу.

— Дым ест глаза, — пожаловался он.

— У перегоревшего костра очень горький дым, — поддакнула Ярина и робко поинтересовалась: — А почему же решили сдаться? Ведь Великий князь скоро должен прийти на помощь...

Векша горестно махнул рукой:

— Никто не хочет терпеть голода, поэтому решили сдаться.

Ярина удивленно проговорила:

— Но мы же терпим голод.

— Но другие не хотят терпеть, — возразил Векша.

— И что же теперь будет? — волнуясь спросила Ярина.

— Ничего уж хорошего... — честно ответил Векша. — Ройте яму, прячьтесь. А мне самому надо готовиться к смерти.

Ярина немного помолчала, затем проговорила:

— Отец у меня к тебе просьба, позови сюда городского старшину. У меня есть думка, как спастись.

Векша изумленно вскинул голову — какой совет может дать девка старшине?

Он наверно бы обругал Яринку и прогнал ее, но ее слова услышали соседи, и они подошли к телеге.

— Какая думка?

— Об этом я только старшине скажу, — промолвила Ярина и поспешила скрыться за телегой.

Мужики обозлились. Кто-то говорил:

— Все врет девка. Ничего она не знает. Просто куражится из страха.

Векша, заступаясь за дочь, веско проговорил:

— Я знаю Ярину. Она не глупая девка и никогда ничего плохого не советовала. Надо звать старшину.

— Да разве городской старшина придет к девке за советом? — послышался недоверчивый голос.

— А вот вместе нагрянем к старшине, тогда и придет. Когда речь идет о жизни, не зазорно и за соломинку уцепиться, — решительно сказал Векша и двинулся в сторону площади. За ним потянулись и остальные.

Глава 16

Гудим был удивлен, увидев, что около старшинской избы опять собирается народ. Выйдя на крыльцо из старшинской избы, где он разговаривал с воеводой, подбоченясь, он строго спросил:

— Что за ор?

Из толпы выдвинулся невысокий и сухой, как осенний гриб, мужичок.

Гудим присмотрелся, это был не городской. И тут же вспомнил, что на вече утром этот мужик кричал против сдачи города.

Думая, что смерд привел народ, чтобы бунтовать против решения вече, Гудим громко проговорил:

— Что, мужики, буяните? На вече уже все решили.

Мужик почтительно снял шапку, но заговорил с чувством собственного достоинства:

— Меня зовут Векша. Думка у нас появилась, как спастись от печенегов.

Не веря, что обычный смерд может придумать что-либо дельное, Гудим недовольно спросил:

— А что же раньше на вече думу не говорил?

— Не моя это думка, — покачал головой Векша.

— А чья же? — спросил Гудим.

— Дочки моей.

Гудим разъяренно сплюнул:

— Не хватало нам слушать советов девок в воинских делах. Пусть горшки переставляет в печи.

Предложения Векши Гудиму показались вздорными, и в другой ситуации Гудим велел бы гнать его в три шеи, однако за спиной Векши виднелись разгоряченные лица людей. Ранее небольшая толпа, пришедшая с Векшой, росла с каждой минутой. Гудима сообразил, что злить людей не стоит, и начал думать, как выкрутиться из ситуации.

Пока он думал, из старшинской избы на шум вышел воевода Радко. Он мгновенно понял, о чем просит похожий на осенний подберезовик смерд, и посоветовал Гудиму:

— Надо послушать людей. Позови смерда в избу, пусть там говорит.

Гудим зло хмыкнул, но предложил Векше:

— Ну пошли в избу, расскажешь, что надумала твоя девка.

Векша опять смущенно потупился:

— Она говорит, чтобы ты пришел к ней. Мысль у нее тайная, никому не хочет говорить.

Гудим запыхтел от злости. Девки с ума начали сходить, требуют, чтобы городской старшина ходил к ним. Такого еще не бывало!

Радко изумленно крутил головой. Хорошо хоть, что широкая борода прятала ехидную улыбку. Но раз согласился слушать девку, то идти надо было до конца.