Святая Иоанна скотобоен - [10]

Их довел до этого уродства?

Не видеть их - не значит, что их нет.

Маулер.

Прошу вас их убрать. Я покупаю!

Все слушайте! Я, Маулер, покупаю!

Чтоб этим дать работу, и чтоб они ушли.

Консервы все, что за восемь недель

Способны изготовить вы,

Я покупаю.

Мясозаводчики.

Купил, купил! Сам Маулер! Он купил!

Maулер.

По ценам дня!

Грэхем (приподнимая Маулера).

А то, что есть на складах?

Маулер (лежа на земле).

Куплю.

Грэхем.

По пятьдесят?

Маулер.

По пятьдесят!

Грэхем.

Вы слышите? Купил он! Он купил!

Маклеры (в глубине сцены кричат в мегафоны). Пирпонт Маулер поддерживает мясной рынок. Согласно контракту он берет по сегодняшней цене, то есть по пятьдесят, все содержимое складов мясного концерна. Одновременно он берет двухмесячную, считая с сегодняшнего дня, продукцию заводов, тоже по пятьдесят. Мясной концерн сдает Пирпонту Маулеру к пятнадцатому ноября минимум восемьсот тысяч центнеров консервов.

Маулер.

А теперь, друзья, прошу унесть меня.

Его уносят.

Иоанна.

Ладно. Теперь пусть вас выносят.

Мы тащим нашу миссионерскую работу,

Как лошади, а вы там, наверху,

Творите экие дела! Велели мне сказать,

Чтоб я молчала. Да кто же вы,

Что глотку господу заткнуть хотите?

Даже волу, хлеб молотящему,

Когда мычит он, глотку не затыкай!

Молчать не стану.

(К бедным.)

Работа будет с понедельника.

Бедные. Подобных ему людей мы еще не видали. Разве что таких, как те двое, стоявшие рядом с ним. Они, пожалуй, выглядят еще гаже, чем он сам.

Иоанна. На прощанье спойте гимн "Не бывает лишний рот".

Черные Капоры (поют).

Не бывает лишний рот

Там, где к богу прибегают,

Ах, нужды не знает, кто

В лоне божьем пребывает.

Снегу как попасть туда?

Нет там власти голода!

Перекупщики.

Он не в своем уме. Желудок страны

Обожрался мясом консервных жестянок

И протестует. А он велит

Запихивать мясо в жестянки,

Которых не купит никто.

Вычеркнуть его имя.

Скотоводы.

Ну подымайте цену, мясники!

Пока вы не удвоите ее,

Ни грамма мяса не дадим.

Мясозаводчики.

Оставьте свою дрянь себе! Не купим мы.

Ведь договор, что здесь был заключен,

Пустой клочок бумаги. Тот, кто подписал его,

Был не в своем уме. И не найдет и цента

Под это дело он от Фриско до Нью-Йорка.

(Уходят.)

Иоанна. А если здесь есть, кто действительно интересуется тем, что говорит господь, а не только тем, что говорит биржевой бюллетень, - есть же тут люди благопристойные, в страхе божьем ведущие свое дело, против чего мы не возражаем, - такие могут по воскресным дням посещать наши богослужения: улица Линкольна, начало в два пополудни, с трех часов музыка, вход свободный.

Слифт (скотоводам).

Что Пирпонт Маулер обещал, то свято.

Итак - покой, оздоровленье рынка!

Кто хлеб дает и хлеб берет, - вздохнет свободно!

Мы с мертвой точки сдвинулись. Опять

Доверие вернулось. Ожило согласье.

Работник и работодатель, верь:

В просперити опять открыта дверь.

Совет разумный, принятый всерьез,

Над неразумьем торжествует!

Ворота настежь! Ты дымись, труба!

О люди, к вам пришла пора труда!

Скотоводы (поднимают Иоанну на лестницу).

Ваши речи и поведенье

Восхищают нас, скотоводов,

И многие из нас потрясены глубоко.

Ведь и мы страдаем ужасно,

Иоанна.

Знайте! Маулер у меня на примете.

Он пробудился. Если есть у вас в чем нужда,

Мы можем пойти к нему вместе,

Чтоб он и вам помог! Вздохнуть мы не дадим ему,

Пока он не поможет всем.

Помочь он в силах, - стало быть,

За ним!

Иоанна и Черные Капоры уходят, за ними - скотоводы.

VI

Ловля сверчков.

Сити.

Дом маклера Салливана Слифта: маленький домик с двумя выходами.

Маулер (внутри дома говорит со Слифтом). Запри дверь, зажги побольше света! А теперь, Слифт, исследуй внимательно мое лицо: правда ли, что это видно каждому?

Слифт. Что видно?

Маулер. Да ну же - моя профессия.

Слифт. Мясника? Почему ты упал во время ее речи, Маулер?

Маулер.

О чем шла речь? Не слышал ничего.

Да и почти не видел.

Ведь за ее спиной стояли эти:

Их лица страшные истерзаны нуждой

Нуждой, предшествующей гневу,

Который нас сметет.

Послушай, Слифт,

Вот что я думаю о нашем деле:

С людей по очереди стягивая шкуру,

Законом голым купли и продажи

Держаться мир не может. От нужды

Рычат уж многие, и масса их растет.

Тех, кто попали к нам в кровавые подвалы,

Нельзя уже утешить.

Они вернутся к нам, они отыщут

И будут нас глушить о камни мостовой,

Как рыбу дохлую. Никто, никто из нас

В постели не умрет!

Погонят толпами, и будут ставить к стенке,

И мир очистят

От нас самих и наших присных.

Слифт. Ты очумел от них. (В сторону.) Заставлю-ка я его съесть кровавый бифштекс. Опять им овладела обычная слабость. Может быть, вкус сырого мяса приведет его в чувство. (Идет к газовой плите и жарит ему бифштекс.)

Маулер.

Я часто удивляюсь, почему

Меня дурацкая их речь тревожит,

Дешевая, далекая от жизни, заученная болтовня?

Лишь потому, что ею занимаются без платы

Часов восемнадцать в день, невзирая

На голод и на дождь.

Слифт.

Что ж, в городах, еще горящих снизу,

Но уж застывших сверху, чудаки

Всегда готовы толковать о непорядках разных.

Маулер.

Но какова их речь! Неслыханно пылают

Наши города, и человечество, рыча без передышки,

Лавиной рушится сквозь годы сверху вниз,