«Святая инквизиция» в России до 1917 года - [16]
Читаем Отчет далее: все же старания духовных властей по сохранению своего стада велись путем духовного просвещения и предварительной профилактики.
«В своем Отчете за 1892–93 г.г. я имел счастье всеподданнейше докладывать Вашему Императорскому Величеству о тех мерах борьбы с сектантством. Главнейшие из сих мер следующие: учреждение противораскольничьих (против старообрядцев. — А.Б.) и противосектантских миссий, устройство епархиальных, окружных и церковных противосектантских библиотек, истовое уставное и благоговейное отправление богослужений, умножение церковноприходских школ и точное составление и своевременное кому следует (выделено мною. — А.Б.) доставление сведений о раскольниках и сектантах» [71].
Все бы неплохо, если бы не один существенный факт: в этом году был принят самый репрессивный закон, не оставлявший права на существование всем «сектантам» без разбора, ибо к ним ко всем был приклеен ярлык «штунда». Но на этот закон нет даже намека в данном Отчете.
1896 год
Как ни старались чиновники Канцелярии обер–прокурора Св. Синода представить Его Императорскому Величеству жизнь российскую в благополучных тонах, но каким–то образом неблагополучные явления все же проскальзывали.
«В воскресно–ремесленной школе в том же городе (Холмско–Варшавской епархии. — А.Б.) учащиеся кричали всем классом: «не хотим слушать священника, пойдем в костел», и действительно все вышли из школы. 24 ноября все православные дети сложили на учительский стол книги и заявили, что родители запретили им учить Закон Божий (по православному катехизису. — А.Б.). Последовавшее в 1897 году изменение предклассной молитвы в учебных заведениях пробудило в учащихся неуважение к православию: на православную молитву ученики стали смотреть как на бессодержательную, неизбежную формальность» [72].
Подобные «детские бунты» не были частными случаями. Когда в начале следующего века будут высочайше дарованы основы веротерпимости, православные приходы Холмско–Варшавской епархии (и не только там) буквально опустеют, получив возможность вырваться из насильственных объятий «любящей» православной Церкви. Ведь «православные дети» были вынужденно крещены, как в свое время и их родители, в православную веру; это противление насилию было всегда.
Нельзя сказать, чтобы духовенство было равнодушно к создавшейся ситуации:
«Духовенство Холмско–Варшавской епархии проявило особенно напряженную деятельность в деле сохранения целости вверенной ему паствы, а также развития и укрепления ее в православии. В этих целях оно прежде всего заботилось о частом и по возможности благолепном совершении богослужений в церквах. Кроме обычных церковных служб во многих местах установлено чтение акафистов после всенощных бдений или вечерен» [73].
Оказывается, проблема должна была решаться достаточно просто: нужно было лишь увеличить число богослужений и установить чтение акафистов.
Синод в этом же Отчете высказывает сожаление, что Его Императорское Величество было окружено лицами из высшего света, которые общались с простолюдинами.
«В уверенности на получение свободы вероисповедания в царствование Вашего Императорского величества к несчастию поддерживали сектантов иные из сочувствующих из лиц высшего и мнимо образованного круга. Известно, например, что весною 1896 года вожаки штунды юго–западного края ездили в Петербург, имели совещание с здешними пашковца–ми и, возвратившись, вдохнули в темную массу лживые надежды рассказами, что «нас–де сила великая», что «бачилы в Петербурге богато братов из панив и графов» и что «браты эти казалы, что трохи подержитесь, а тамочки ваша возьмет» [74].
В великосветских салонах действительно было много отпадавших от православия. Были встречи, были духовные общения, как были и надежды у приближенных к царю, что в конце–то концов должна же Россия вступить на цивилизованный путь. Этой надеждой они и ободряли ходоков из провинции.
1898 год
Обер–прокурор Победоносцев в очередном Отчете докладывает об упорных сектантах, не желавших быть стертыми с лица российской земли, как это повелевал закон 1894 года. Они пытались укрыться под сенью закона от 27 марта 1879 года о баптистах:
«…Закон этот имеет в виду собственно немецких баптистов (западно–христианское ответвление от протестантского дерева. — А.Б.), и что под действие его подходят только лица, на законном основании принадлежащие к этой секте, т.е. родившиеся в баптизме или перешедшие в него с соблюдением установленного законом порядка из лютеранства или иных неправославных исповеданий, и что посему с этой сектой нельзя отожествлять ни одну из существующих в России сект, образовавшихся из русских людей; тем не менее русские штундисты вняли советам своих покровителей и, дабы воспользоваться льготами закона 1879 года, стали всюду, где им было нужно, называть себя баптистами. С особой настойчивостью такое стремление штундистов отожествлять себя с баптистами проявилось во время всероссийской народной переписи» [75].
Напрасные попытки: бдительное око священников и миссионеров изобличало коварство российских сектантов; ведь ясно же: религиозное инакомыслие позволительно лишь для иностранцев, русские могут быть только православными.
Монография двух британских историков, предлагаемая вниманию русского читателя, представляет собой первую книгу в многотомной «Истории России» Лонгмана. Авторы задаются вопросом, который волновал историков России, начиная с составителей «Повести временных лет», именно — «откуда есть пошла Руская земля». Отвечая на этот вопрос, авторы, опираясь на новейшие открытия и исследования, пересматривают многие ключевые моменты в начальной истории Руси. Ученые заново оценивают роль норманнов в возникновении политического объединения на территории Восточноевропейской равнины, критикуют киевоцентристскую концепцию русской истории, обосновывают новое понимание так называемого удельного периода, ошибочно, по их мнению, считающегося периодом политического и экономического упадка Древней Руси.
Эмманюэль Ле Руа Ладюри, историк, продолжающий традицию Броделя, дает в этой книге обзор истории различных регионов Франции, рассказывает об их одновременной или поэтапной интеграции, благодаря политике "Старого режима" и режимов, установившихся после Французской революции. Национальному государству во Франции удалось добиться общности, несмотря на различия составляющих ее регионов. В наши дни эта общность иногда начинает колебаться из-за более или менее активных требований национального самоопределения, выдвигаемых периферийными областями: Эльзасом, Лотарингией, Бретанью, Корсикой и др.
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.
Пособие для студентов-заочников 2-го курса исторических факультетов педагогических институтов Рекомендовано Главным управлением высших и средних педагогических учебных заведений Министерства просвещения РСФСР ИЗДАНИЕ ВТОРОЕ, ИСПРАВЛЕННОЕ И ДОПОЛНЕННОЕ, Выпуск II. Символ *, используемый для ссылок к тексте, заменен на цифры. Нумерация сносок сквозная. .
В книге П. Панкратова «Добрые люди» правдиво описана жизнь донского казачества во время гражданской войны, расказачивания и коллективизации.
В книге сотрудника Нижегородской архивной службы Б.М. Пудалова, кандидата филологических наук и специалиста по древнерусским рукописям, рассматриваются различные аспекты истории русских земель Среднего Поволжья во второй трети XIII — первой трети XIV в. Автор на основе сравнительно-текстологического анализа сообщений древнерусских летописей и с учетом результатов археологических исследований реконструирует события политической истории Городецко-Нижегородского края, делает выводы об административном статусе и системе управления регионом, а также рассматривает спорные проблемы генеалогии Суздальского княжеского дома, владевшего Нижегородским княжеством в XIV в. Книга адресована научным работникам, преподавателям, архивистам, студентам-историкам и филологам, а также всем интересующимся средневековой историей России и Нижегородского края.