«Святая инквизиция» в России до 1917 года - [17]
В этом же Отчете приводятся слова одного из штундистов, сказанные им во время беседы с миссионером:
«Мы не желаем идти за вами; …вы с вашим Христом меняли людей на собак, а мы с нашим Христом желаем быть свободными» [76].
Эти слова потрясают.
К концу столетия поколение, родившееся при крепостном праве, еще было живо; дети и внуки хорошо помнили по семейным преданиям «рабство дикое без чувства, без закона», увы, освящаемое православием. Как мог забыть мужик благословляющее присутствие батюшки, когда его меняли на собак? Чему же удивляться, когда он со сладострастием после 1917 года крушил церкви.
1900 год
Синод донес государю, что на территории его империи действует сильный и коварный враг, какого еще никогда не было. «Никогда наша русская православная церковь не имела такого опасного врага, какого она имеет теперь в лице новейшего рационалистического сектантства, в особенности штунды… В этом сектантстве есть все, что только может придумать своевольная мысль и гордое самомнение, — все, что может породить и воспитать необузданное чувство» [77]. У царя в то время и других проблем хватало, так что лучше, да и проще, назвать этого врага смутным и маловразумительным словом «штунда».
«Описанное религиозное состояние некоторой части современного штундизма является не только результатом отрицательного отношения штундистов к авторитету Божественного Откровения, — оно в значительной степени есть и прямое следствие грубого материалистического направления в жизни сектантов» [78].
«Вследствие того же материалистического направления штундистов, самые излюбленные у них вопросы — вопросы социальные. «Что это за церковь, — сказал один из штундистов миссионеру, — один имеет тысячи десятин, а другой ничего» [79].
1902 год
«О нецеломудрии преосвященный Архангельский сообщает в отчете: обнаружено, что это зло все более увеличивается не только среди городского населения, но и среди сельского, издревле отличавшегося устойчивостью нравственных понятий, и притом с такой силой, что… дети вступают в незаконные соития с 13 лет» [80].
Это признание можно было бы сделать в каком–нибудь ином документе с пометкой «конфиденциально» или «печатанию не подлежит». А здесь — в солидном томе разглашается на всю Россию.
Преосвященный митрополит Киевский:
«По сообщениям благочинных, в воскресенье и праздничные дни храмы Божий пустуют в то время, как базары переполнены народом, с нетерпением ожидающим окончания литургии. С окончанием ее отворяются двери винных лавок, куда и устремляется большинство торгующего люда» [81].
О пьянстве на Руси как извечной причине основных зол сказано уже столько, что неловко и возвращаться к этой теме. Но все же представим себе эту толпу, жаждущую только колокольного звона, возвещающего окончание богослужения: истово крестясь на церкви, толпа без промедления устремляется в винные лавки.
И — по нашей теме:
«Задача противосектантской миссии усложняется, между прочим, тем обстоятельством, что обычно состав миссии оказывается недостаточен сравнительно с количеством сектантов, так что для миссии весьма трудно бывает не только предупреждать появление и развитие сектантства в той или иной местности, но даже следовать за его распространением, которое отличается быстротою и неожиданностию…» [82].
Только нежеланием похристиански разобраться в причинах подобного явления можно объяснить заключение Синода:
«…сектантство нашло самую подходящую почву в равнодушии сибиряков к религиозным вопросам» [83].
1903 год
«Из 1240 браков, расторгнутых в 1903 году, на долю по прелюбодеянию приходится 844, а в 1904 году из 1365 расторгнутых браков на долю по прелюбодеянию приходится 1020» [84].
Эта тема вписывается в один контекст с Отчетом предыдущего года. Разводы были по различным причинам, и об этом свидетельствуют архивные дела Синода: по причине бесплодия (к несчастью, бесплодными тогда считались только женщины), по причине длительного отсутствия одного из супругов (чаще — мужчин, призванных на войну, а в числе погибших не значившихся), по причине отпадения кого–либо из супругов от православия. Но данный отчет говорит совсем о другой причине — нравственной. Причем Синод располагал только теми официальными сведениями, которые были взяты из судебных процессуальных дел.
Не будем забывать, что за нравственное состояние народа несло ответственность православие, ибо оно само возложило ее на себя; более того — ни с кем делиться не хотело. Но опять, конечно же, виноваты были только враги, которые не давали господствующей церкви распространять свое благотворное влияние.
«Тут враги Церкви и государства пользуются невежеством русского человека в теоретическом познании Христова учения; у него слабы еще знания истины православной веры; большинство крестьян еще неграмотно, не умеет как следует прочитать общеупотребительные молитвы, не понимает смысла их, а равно не понимает значения церковных действий, служб, обрядов» [85].
Не хватило времени, прошло всего лишь девять веков с принятия христианства — у невежественного русского народа «слабо еще знание истин православной веры», — а тут эти враги. Во все обозримое известное нам российское время во всех бедах виноваты были кто угодно — евреи, штундисты, «враги народа», — только не мы сами.
Монография двух британских историков, предлагаемая вниманию русского читателя, представляет собой первую книгу в многотомной «Истории России» Лонгмана. Авторы задаются вопросом, который волновал историков России, начиная с составителей «Повести временных лет», именно — «откуда есть пошла Руская земля». Отвечая на этот вопрос, авторы, опираясь на новейшие открытия и исследования, пересматривают многие ключевые моменты в начальной истории Руси. Ученые заново оценивают роль норманнов в возникновении политического объединения на территории Восточноевропейской равнины, критикуют киевоцентристскую концепцию русской истории, обосновывают новое понимание так называемого удельного периода, ошибочно, по их мнению, считающегося периодом политического и экономического упадка Древней Руси.
Эмманюэль Ле Руа Ладюри, историк, продолжающий традицию Броделя, дает в этой книге обзор истории различных регионов Франции, рассказывает об их одновременной или поэтапной интеграции, благодаря политике "Старого режима" и режимов, установившихся после Французской революции. Национальному государству во Франции удалось добиться общности, несмотря на различия составляющих ее регионов. В наши дни эта общность иногда начинает колебаться из-за более или менее активных требований национального самоопределения, выдвигаемых периферийными областями: Эльзасом, Лотарингией, Бретанью, Корсикой и др.
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.
Пособие для студентов-заочников 2-го курса исторических факультетов педагогических институтов Рекомендовано Главным управлением высших и средних педагогических учебных заведений Министерства просвещения РСФСР ИЗДАНИЕ ВТОРОЕ, ИСПРАВЛЕННОЕ И ДОПОЛНЕННОЕ, Выпуск II. Символ *, используемый для ссылок к тексте, заменен на цифры. Нумерация сносок сквозная. .
В книге П. Панкратова «Добрые люди» правдиво описана жизнь донского казачества во время гражданской войны, расказачивания и коллективизации.
В книге сотрудника Нижегородской архивной службы Б.М. Пудалова, кандидата филологических наук и специалиста по древнерусским рукописям, рассматриваются различные аспекты истории русских земель Среднего Поволжья во второй трети XIII — первой трети XIV в. Автор на основе сравнительно-текстологического анализа сообщений древнерусских летописей и с учетом результатов археологических исследований реконструирует события политической истории Городецко-Нижегородского края, делает выводы об административном статусе и системе управления регионом, а также рассматривает спорные проблемы генеалогии Суздальского княжеского дома, владевшего Нижегородским княжеством в XIV в. Книга адресована научным работникам, преподавателям, архивистам, студентам-историкам и филологам, а также всем интересующимся средневековой историей России и Нижегородского края.