Святая грешница - [24]

— Эй, мадам, до встречи! В чем я сомневаюсь! — Задорно крикнул один из подростков, хвастая пред всеми новыми брюками и ботинками.

Мария улыбнулась и сделала еще несколько шагов вперед. Она не хотела видеть то, как они все отдаляются. Словно это собственная часть ее души уходит в неведение. Наверное, где-то далеко за стенками своего сердца, она понимала, что совершенно им не нужна. Но вот что ей нужно было от всех этих людей?

Она не поехала со всеми на автобусе от порта, хотя ей хотелось. Возможно, впервые в жизни ей хотелось сесть в общественный транспорт без страха, без сомнений. Она решила тут же оборвать все, что сделала. «В любом случае, со временем станет ясно, как и для чего я так поступила». — Она пыталась контролировать каждую мысль и отдавать себе отчет в том, к чему она приходит с каждой новой мыслью.

Улочки Стокгольма наполняли ее тело внутренним изяществом. Она тянулась ввысь, не оглядываясь по сторонам. «Как здесь всегда уютно и хорошо, словно я приехала домой. Может быть, остаться здесь на какое-то время?» Она представила, что посреди улицы можно поставить ванну, обязательно прозрачную, чтобы всем было видно, как ей хорошо здесь, под этим небом.

Прибывая в состоянии полной эйфории, Мария увидела, как перед ней выросла церковь святой Гертруды. В тот же миг легкость, сопровождавшая ее весь путь, исчезла. Если бы кто-то увидел ее со стороны, можно было бы подумать, что она — монашка, которая возвращается с повиновением в свою келью. На ее лице выразилась покорность и умиротворение. Она присела на лужайку возле церкви и погрузилась в бессознательное путешествие, где перед ней предстал четкий, словно совсем живой, образ отца.

— Привет, моя малышка, — говорил он так тихо, словно пытался ее убаюкать своим голосом. Мария открыла глаза и посмотрела на высокий, строгий шпиль церкви. Вместе с отцом они любили разглядывать церковь, начиная с самой верхушки.

— Мария, ты все делаешь правильно, не останавливай себя, не сомневайся, — его голос продолжал властно руководить ее сознанием, а она поддавалась и слушала, внимая каждому слову.

— Только не уходи, папа, — вдруг вслух начала говорить она. — Ты снишься мне каждую ночь, и я не могу простить себе то, что тебя нет. Я знаю, что виновата перед тобой так, как никто другой.

— Мария, милая моя девочка, почему ты так себя мучаешь, зачем? — Голос отца становился строгим, словно уговаривал ее не показывать слез при людях, но она не могла себя остановить.

— Иногда мне кажется, что я ищу тебя повсюду. Я владею телами и сердцами многих мужчин. Многие женщины ненавидят меня за это. Прости меня, папа.

— Любимая моя Мария, тебе не за что просить прощение. Ты не виновата ни в том, что я умер, ни в том, что ты нравишься мужчинам.

— Не смей так говорить! Ты не умер! Ты жив! — Мария попыталась встать, но дух отца опрокинул ее обратно на землю.

— Мария, ты должна смириться с моей смертью. Ты все делаешь правильно. И помни, что я всегда с тобой, и ты ни в чем не виновата, Мария… Вспомни историю про маленькую лошадку, что я тебе так часто рассказывал. Помнишь?

— Да, я помню. Маленькая лошадка Бэлла ушла из своего стада, потому что на ее боку было пятно, не свойственное породе. И ей пришлось уйти из стада еще жеребенком. Хозяин очень был расстроен потерей, потому что за это пятно ему давали хорошие деньги. Но среди лошадей была своя система отбора лучших из лучших.

— Верно, все верно. И когда Бэлла оказалась одна среди чужих лошадей, ей стало спокойно. Она стала подвозить сама незнакомых детей до дома. Она полюбила мир людей. Он был другим, не таким, из которого пришел ее хозяин.

— Но однажды хозяин стада породистых лошадей нашел Бэллу в поле, когда она играла с другими лошадьми. Он подошел к ней и попытался накинуть хомут.

— Она попыталась увернуться, на секунду посмотрела ему в глаза, и слезы потекли из ее глаз. Хозяин решил, что она действительно больная, но Бэлла знала, что она свободна.

Мария открыла глаза и почувствовала, как кто-то положил руку ей на голову.

— Спасибо, папа. Я не буду больше терзать тебя.

Она сидела там долго. Послышались звуки органа. Кто-то готовился к выступлению. Перед ее глазами возникали картинки и образы всех мужчин, с которыми она проводила долгие ночи. Она видела и свое лицо: измученное, раненное усталостью, изможденное болью и муками. Казалось, что лица не останавливаются, а только ускоряются и увеличиваются в количестве. Голова кружилась, но она заметила, что среди различных образов лишь один она замечает — образ собственного отца. «Прости меня, прости. Я все поняла. Да, кажется, я все поняла», — бормотала она в ожидании прощения, облегчения, но ничего не происходило, и ей становилось только тяжелей. Она попыталась подняться и уйти с территории церкви, чтобы ее никто не видел. Но на улице появились музыканты, которые играли в барабаны и громко призывали людей участвовать в каком-то фестивале. Облокачиваясь на стены домов, она прошла мимо, волоча за собой сумку. Несмотря на то, что поднялся сильный ветер, Мария сняла пальто и подставила грудь и лицо ветру — ей хотелось исчезнуть вместе с ветром прочь отсюда.