Священная охота - [48]

Ингри быстро и тщательно вымылся. Его гардероб был слишком ограниченным, чтобы на одевание потребовалось много времени: он взял с собой только дорожную одежду, не рассчитывая на светские приёмы. Одевшись, Ингри бросил взгляд на постель, но преодолел искушение, не испытывая уверенности, что сумеет заставить себя снова встать. Вместо этого он спустился по узкой лестнице, намереваясь осмотреть дом и окрестные улицы и заодно проверить, если конюшня окажется рядом, распорядился ли Геска накормить коней. Однако на лестничной площадке Ингри помедлил, услышав из зала на первом этаже голос Венсела, и двинулся в том направлении.

Венсел разговаривал с дуэньей Йяды, слушавшей его с испугом в широко раскрытых глазах. Услышав шаги Ингри, Венсел обернулся и поморщился.

— Вы свободны, — бросил он дуэнье, которая сделала реверанс и заторопилась в комнату, судя по всему, отведённую пленнице. Венсел знаком предложил Ингри идти вперёд, но у двери в столовую покинул его, чтобы посовещаться о чём-то со своим клерком.

Ингри, как и намеревался, вышел из дома и в сгущающихся сумерках обошёл его со всех сторон. Когда он вернулся к парадному входу, его уже ждал слуга, который и проводил Ингри в комнату на втором этаже. Это оказалась не парадная столовая, почти не уступающая роскошью залу в графской резиденции, а уютный покой с окнами, выходящими на огородные грядки и конюшни. Тяжёлая дверь, на взгляд Ингри, должна была заглушать все звуки. Маленький круглый стол в комнате был накрыт на троих.

Йяда явилась в сопровождении служанки, которая присела перед Ингри и поспешно ретировалась. Йяда была одета в соломенно-жёлтое шерстяное платье с высоким воротом. Наряд производил впечатление изящной скромности, хотя Ингри заподозрил, что кружево воротника должно было в первую очередь скрыть позеленевшие синяки на шее девушки. Венсел вошёл сразу же следом за Йядой; ярко горевшие свечи заставили сверкать драгоценности на его богатой одежде. Не только богатой, но и чистой, отметил Ингри, пожалев, что в его собственных седельных сумках ничего подобного не оказалось.

Решив блеснуть изысканными манерами, Ингри церемонно усадил Йяду и придвинул кресло для Венсела, прежде чем сел сам. Сидя на равном расстоянии друг от друга, все трое чувствовали неловкость, пока слуги, которые явно получили ясные указания, не расставили накрытые крышками блюда и не удалились. Еда оказалась превосходной, хотя и в деревенском стиле: фаршированный фазан с бобами, ветчина с соусом и приправами, запечённые в тесте яблоки и кувшины с тремя сортами вина.

— Ах, — пробормотал Венсел, поднимая серебряную крышку с блюда, на котором оказался окорок, — могу ли я рискнуть попросить вас нарезать мясо, лорд Ингри?

Йяда бросила на Венсела настороженный взгляд. Ингри ответил кузену в равной мере напряжённой улыбкой и ловко отрезал несколько ломтей. После этого, спрятав руки под столом, он натянул манжеты на свои повязки и стал ждать, какую ещё колкость придумает Венсел. В результате за столом воцарилось молчание; все занялись едой.

Через некоторое время Венсел произнёс:

— До меня доходили только слухи о трагических событиях в Бирчгрове, в результате которых погиб твой отец, а ты… выжил. Рассказы были такими путаными… и, безусловно, обрывочными. Не мог бы ты ввести меня в курс дела полностью?

Ингри, с напряжением ожидавший вопросов насчёт Халланы, в растерянности заколебался, потом собрался с мыслями. Целые годы он хранил молчание обо всём, что тогда произошло, а теперь рассказывал о них в третий раз за одну неделю. От повторений его рассказ сделался более гладким, как будто описание медленно вытесняло в его уме само событие. Венсел ел и слушал, хмурясь.

— Твой волк отличался от того, которого выбрал твой отец, — сказал он, когда Ингри закончил рассказ, описав, насколько это было в его силах, беспорядок в своих мыслях, рождённый присутствием духа волка и начавшейся после случившегося лихорадкой.

— Ну да. Во-первых, он не был болен… по крайней мере так же, как другой волк. Я с тех пор гадаю, не страдают ли животные падучей или какой-то другой подобной болезнью.

— Откуда егерь твоего отца взял его?

— Не знаю. К тому времени, когда я поправился достаточно, чтобы начать задавать вопросы, егерь уже умер.

— Ха! А вот я слышал, — слегка подчёркнутое «я», многозначительная пауза… — что это был не тот волк, что изначально тебе предназначался. Мне говорили, что бешеный волк загрыз другого, пойманного с ним одновременно, накануне того дня, когда должен был состояться обряд, а нового нашли той же ночью сидящим у клетки — снаружи.

— Значит, ты слышал больше, чем рассказывали мне. Так могло случиться, я думаю.

Венсел нервно постучал ложкой по столу, потом спохватился и положил ложку на место.

— Твоя мать что-нибудь рассказывала тебе о твоём жеребце, — поинтересовался Ингри, — в то утро, когда ты проснулся переменившимся?

— Нет. Тем утром она умерла.

— Но не от бешенства!

— Нет. И всё-таки я с тех пор всё думаю… Она умерла, упав с лошади.

Ингри надул губы; глаза Йяды широко распахнулись.

— Конь тоже погиб, — добавил Венсел. — Переломал ноги, и грум прирезал его… как мне сказали. К тому времени, когда я начал задавать себе вопросы, моя мать была давно похоронена, а от коня ничего не осталось. Я долго медитировал у могилы матери, но так и не ощутил её ауры. Ни призраков, ни ответов… Я очень тяжело пережил её смерть — такую скорую, всего через четыре месяца после смерти отца. И я заметил сходство с твоим случаем, Ингри… но если брат и сестра Волфклиф составили какой-то план, имели какую-то цель, никто ничего не мог мне сказать.