Свой среди волков - [73]

Шрифт
Интервал

Низкий же звук всегда так или иначе предостерегает. Глубокое гортанное рычание означает, что тебе тут не рады, а подробности сообщает поза животного и его оскаленные зубы. Чем солиднее зверь, тем выше он держит голову. Доминирующий волк зарычит, если волк рангом пониже при встрече не «поклонился» соответственно своему статусу. Впрочем, собаки в парке ведут себя точно так же. Среди них сразу устанавливается старшинство, и если кто недостаточно почтителен, на него будут рычать и ворчать, а то и по шее надают. Но вернемся к волкам. Если наглец упорствует и не желает выказать уважения, рычание нарастает, потом возле его морды клацают челюсти. Это последнее предупреждение, после которого уже начинается лапоприкладство. Повалив нахала, старший отступает и снова рычит, ожидая выражения покорности. Поверженный противник должен виновато приникнуть к земле, признавая, что погорячился.

Нечто подобное происходит и во время трапезы. Взрослые волки, по сути, защищают свою долю ушами. Стороннему наблюдателю покажется, будто смотреть нужно на челюсти, чтоб на них не напороться. Вовсе нет, главное — уши. По ним четко видно, что вам тут можно, а чего нельзя. Если волк стоит над тушей с горизонтально распластанными, как крылья, ушами, значит, его статус выше вашего, так что не надо зариться на его кусок, если не хотите неприятностей. Попробуете подойти ближе — он зарычит, оскалив зубы и высунув кончик языка. Если вы не отступите, рычание усилится, затем последует щелчок зубами — последнее предупреждение, а дальше уж пеняйте на себя. Но если, допустим, справа подойдет соплеменник еще выше рангом, то правое ухо нашего волка повернется в сторону и назад, показывая тем самым: пожалуйста, проходите. Левое ухо он, однако, оставит в горизонтальном положении, продолжая защищать от посягательств свою порцию. Но как научить этому щенков, если у тебя человечьи уши? Я попробовал закрывать свой кусок всей головой, и, похоже, они уловили смысл.

Самым трудным для наставника с человеческим сердцем оказалось распределить между волчатами роли. Если вожаку стаи угрожает опасность, волки должны пожертвовать даже целым пометом щенков: ведь на следующий год они дадут новое потомство, а потеря вожака может привести к гибели всю стаю. Соответственно, и волчат высокого ранга, как будущих лидеров, защищают активнее других. На этих уроках мы играли в догонялки. Я кусал своих подопечных за спины и за лапы — как будто за ними гонится взбесившийся волк. Это напоминало игру в охоту, только тут я прицельно направлял их в сторону норок-укрытий. Единственным способом избежать укусов было нырнуть под землю, оставив «врага» с носом. Существо, превосходящее размерами трехмесячного волчонка, в эти норки попросту не пролезало. И оттуда я уже не мог их выманить ни за какие коврижки — они понимали, что спастись можно только там. Скрепя сердце я следил, чтобы они прятались по старшинству, то есть чтобы Тамаска и Мэтси оставались снаружи, пропуская Яну вперед.

Слава богу, это были только уроки.

Глава 27

Жизнь врозь

Мы прожили вместе полтора года: вместе ели, спали и развлекались. Все это время я не ел никакой человеческой еды типа кофе или сэндвичей, не переодевался, не принимал душ и не мыл голову. Я спал исключительно на твердой земле, мочился, как и волки, прямо в вольере, метя таким образом территорию, а прочие экскременты из соображений гигиены аккуратно складывал в пакетик и отдавал волонтерам. Единственной роскошью, которую я себе позволял, была туалетная бумага. Ее запасы мне оставляли в промежутке между двумя воротами. Я ни разу за все это время не покидал вольера — да мне это и в голову не приходило. Я был совершенно счастлив и доволен жизнью. Волчата стали моей семьей, я знал их куда лучше, чем собственных детей, и чем дольше я жил среди них, тем сильнее мне хотелось остаться с ними навсегда. Их мир меня полностью устраивал. Как с любыми детьми, с ними порой бывало нелегко, но, глядя, как они растут и обретают уверенность в себе, как развиваются их характеры, как проявляются и оттачиваются их способности, я испытывал непередаваемые чувства. Подумать только — я для них не чужой и вообще все это отчасти моих рук дело!

Мои контакты с окружающим миром сводились практически к нулю. Что происходило за пределами загона, я не знал и знать не хотел. Только связывался с волонтерами по рации, чтобы заказать еду и обсудить, чья именно туша нам достанется. Эту информацию я учитывал при организации игр, надеясь, что мои волчата научатся ассоциировать разные методы охоты с разными видами пищи. Кроме того, время от времени я просил волонтеров повыть или поставить запись воя то одной, то другой стаи — в качестве прививки от лишней самоуверенности, такого сигнала, мол, вы тут не одни.

Первые несколько месяцев я кормил щенков, как положено, понемножку, но часто, но как только они подросли, переключил их на режим питания, обычный в естественных условиях: голодовка — добыча — обжираловка. Я не просто так упорно стремился привить волчатам повадки их диких сородичей, несмотря на то, что им суждено было до конца дней жить в неволе. Я рассчитывал, что они передадут полученные от меня знания своему потомству, а те — своему, и так далее, из поколения в поколение. И если когда-нибудь британские волки вновь обретут свободу, они сумеют о себе позаботиться самостоятельно. Моя заветная мечта — чтобы им хватило сноровки для выживания и в своем мире, и в нашем.


Рекомендуем почитать
Преступление доктора Паровозова

Алексей Моторов — автор блестящих воспоминаний о работе в реанимации одной из столичных больниц. Его первая книга «Юные годы медбрата Паровозова» имела огромный читательский успех, стала «Книгой месяца» в книжном магазине «Москва», вошла в лонг-лист премии «Большая книга» и получила Приз читательских симпатий литературной премии «НОС».В «Преступлении доктора Паровозова» Моторов продолжает рассказ о своей жизни. Его студенческие годы пришлись на бурные и голодные девяностые. Кем он только не работал, учась в мединституте, прежде чем стать врачом в 1-й Градской! Остроумно и увлекательно он описывает безумные больничные будни, смешные и драматические случаи из своей практики, детство в пионерлагерях конца семидесятых и октябрьский путч 93-го, когда ему, врачу-урологу, пришлось оперировать необычных пациентов.


Леонардо да Винчи

Автор книг о Джобсе и Эйнштейне на сей раз обратился к биографии титана Ренессанса — Леонардо да Винчи. Айзексон прежде всего обращает внимание на редкое сочетание пытливого ума ученого и фантазии художника. Свои познания в анатомии, математике, оптике он применял и изобретая летательные аппараты или катапульты, и рассчитывая перспективу в «Тайной вечере» или наделяя Мону Лизу ее загадочной улыбкой. На стыке науки и искусств и рождались шедевры Леонардо. Леонардо был гением, но это еще не все: он был олицетворением всемирного разума, стремившегося постичь весь сотворенный мир и осмыслить место человека в нем.


Правда о деле Гарри Квеберта

«Правда о деле Гарри Квеберта» вышла в 2012 году и сразу стала бестселлером. Едва появившись на прилавках, книга в одной только Франции разошлась огромным тиражом и была переведена на тридцать языков, а ее автор, двадцатисемилетний швейцарец Жоэль Диккер, получил Гран-при Французской академии за лучший роман и Гонкуровскую премию лицеистов. Действие этой истории с головокружительным сюжетом и неожиданным концом происходит в США. Молодой успешный романист Маркус Гольдман мается от отсутствия вдохновения и отправляется за помощью к своему учителю, знаменитому писателю Гарри Квеберту.


Книга Балтиморов

После «Правды о деле Гарри Квеберта», выдержавшей тираж в несколько миллионов и принесшей автору Гран-при Французской академии и Гонкуровскую премию лицеистов, новый роман тридцатилетнего швейцарца Жоэля Диккера сразу занял верхние строчки в рейтингах продаж. В «Книге Балтиморов» Диккер вновь выводит на сцену героя своего нашумевшего бестселлера — молодого писателя Маркуса Гольдмана. В этой семейной саге с почти детективным сюжетом Маркус расследует тайны близких ему людей. С детства его восхищала богатая и успешная ветвь семейства Гольдманов из Балтимора.