Свой мир - [3]

Последнее, что уцелело, — нож десантника. Универсальный инструменте вибромолекулярным лезвием, с вмонтированными фонариком, зажигалкой и крошечным лазером, при помощи которого можно испарить пробу горной породы. Только зачем её испарять, если анализатор всё равно погиб?

С таким небогатым багажом Рихарду предстояло начать робинзонаду. А что робинзонады не избежать, сомнений не оставалось. Чуждый разум или природное явление, но корабля оно так просто не вернёт. На Земле Рихарда хватятся довольно быстро, но тут всё зависит от множества факторов. Прежде всего, цел ли звездолёт? Может быть, пеленгатор просто-напросто испортился и врёт. Тогда на Земле, не получив ежедневного автоматического сигнала, уже всполошились. Но тут такая закавыка: где именно искать пропавший корабль? За сутки галактический разведчик может улететь очень далеко. Десятки, даже сотни звёздных систем. Кто скажет, куда именно занесло разведчика? А если украденный звездолёт продолжает успокоительно пикать в автоматическом режиме, на Земле забеспокоятся дня через три, когда станет ясно, что пилот на связь не выходит.

Опять же, спасателям предстоит летать, искать… у вылетевшего на поиски экипажа пеленгаторы и вся аппаратура посерьёзнее, чем у Рихарда, но в лучшем случае увидеть людей удастся не раньше, чем через месяц. А это уже робинзонада.

Значит, надо находить пристанище поближе к воде, желательно родниковой, подальше от нехорошей травы. Надо озаботиться питанием, потому как хочется уже не есть, а жрать. Легко было рассуждать о всеобщей съедобности разнопланетных организмов, но растительные и животные токсины всюду свои и действуют исправно. Хорошо бы найти птичьи гнёзда. Яйца вроде бы ядовитыми не бывают.

— Печёные яйца вкусны и полезны, — пробормотал Рихард, старательно оборачивая вокруг чресл обрывки белья. — Каждое яйцо содержит белки, желтки и углеводы.

С яичницей пришлось обождать, а воду Рихард нашёл довольно быстро. Где находится река, он знал. Отыскать впадающий в реку ручей, а следом и родник, этот ручей питающий, было делом техники. Сходство всех миров во Вселенной и здесь играло ему на руку; ещё никто и никогда не встречал ручья, который бы тёк в гору, а значит, исток найти нетрудно.

У самого родника обнаружилась песчаная проплешина, на которой Рихард начал устраиваться. В кустарнике нарезал веток. Совсем сухих не нашлось, но и те, что попались под руку, удалось поджечь. На костерке можно было вскипятить воду в испорченном шлеме. Попил пустого кипятка и отправился искать, что в этом кипятке можно было бы сварить. Слишком долго голодать не хотелось, а есть сырое не позволяла элементарная осторожность.

Гнёзд Рихард не нашёл, да и птиц, которых вчера было множество, при взгляде с земли значительно поубавилось. Так обычно и бывает; если смотреть с высоты, окружающее представляется иным. Мелькнула мысль о вчерашнем стаде. Раз животные подпускают вплотную, можно зарезать одного и запастись мясом, но этот вариант Рихард отбросил, вернее, отложил на потом. Вряд ли он сумеет справиться с кровавой работой, да и не стоит прежде времени размахивать ножом. Хозяева где-то поблизости и явно наблюдают. А что хозяева есть, Рихард не сомневался, такие экосистемы сами по себе не возникают.

Попробовал искать моллюсков, рассчитывая, что вряд ли пресноводные ракушки окажутся ядовитыми. Ни ракушек, ни улиток не нашёл, зато обнаружил, что обувь протекает, словно рваное сито. Хождение по всеядной траве не прошло даром. Ещё пара дней — и придётся ходить босиком.

Не обошлось и без добрых находок. Похожие на камыш растения, которыми густо заросли устье ручья и часть речного берега, при ближайшем рассмотрении оказались ближе к сорго или дикому рису. Во всяком случае, в пушистых метёлках скрывалось множество довольно крупных зёрен. Следовало помнить, что даже на Земле далеко не все зёрна годятся на кашу. Взять хотя бы кофе или мышиный горошек. Но тут уж выбирать не приходилось. Рихард решил рискнуть. Он натрусил полный котелок (шлемом называть эту посудину уже не имело смысла) зерна, потом долго протирал его между ладонями, отдувая кострику, пока не получил пригоршни две крупы. Залил её водой из ручья и, вновь раскочегарив костёр, поставил котелок на угли. Крупа быстро разварилась, увеличившись в объёме раза в три, так что Рихард похвалил себя, что не пожалел воды, поскольку принести новую и добавить в котелок было бы не в чем.

Заранее выстроганной палочкой Рихард помешивал варево, потом решился попробовать. Получилось вполне съедобно, что-то среднее между пшёнкой и гороховой кашей. Ещё бы соли, и стало бы совсем хорошо. Рихард сдвинул котелок с углей и стал ждать, пока его стряпня остынет. Он не китаец, палочками есть не научен, придётся обходиться пальцами, а совать их в горячее — больно.

Поначалу Рихард хотел лишь попробовать кашу, чтобы выяснить, съедобна ли она, но потом вошёл во вкус и с трудом заставил себя оставить немного на утро.

Настоящий Робинзон все свои дни проводил в трудах, что и позволило ему не свихнуться в первую же неделю. Собирал вдоль линии прибоя сундуки со всяческими пожитками, что-то мастерил, строил дом, делал запасы и вообще старательно изображал куркуля. А чем бы он занимался здесь? Никаких сундуков из безбрежной дали не приплывёт, а то немногое, что удаётся смастерить собственными руками, немедленно съест ненасытная мурава. Хорошо хоть самого отшельника она не трогает. Рихард оглядел себя: точно, даже волосы на ногах не объедены, значит, за себя любимого можно не опасаться. Вот с хозяйством выходит полный швах: никаких запасов, никакого инструмента, жить придётся по принципу: будет день, будет пища. Жаль, что никто этой пищи чужаку не гарантировал.