Свора девчонок - [16]

Рука у меня становилась все мокрее и теплее. И появилась боль.

Оставалось только надеяться, что вода будет достаточно быстро утекать в сливы и под закрытую дверь.

Я уже представляла, как мы стоим в темноте на этой длинной скамейке и тянем шеи из воды, до самого рассвета. Интересно, сколько так можно продержаться?

У меня мелькнула мысль, что, может, Инкен просто хочет нас напугать. Мой оптимизм ужасно упрям. Он нашептывал мне: нет, нет, это все неправда. Взрослые такого не делают. Ответственные за детей так не поступают. Тут должно быть какое-то разумное объяснение.

Но с чего Бруно стал бы делать такое?

А Мимико? Действительно ли она уехала домой?

Где Иветта? Почему она не остановила Инкен?

А если это Иветта захлопнула дверь, почему Инкен не открыла ее снова?

Почему мы оказались заперты? Бея что, оставила ключ в скважине снаружи?

Вдруг я почувствовала чью-то руку у себя на плече.

– Пойдем оторвем от пола скамейку, используем в качестве тарана.

Бея произнесла это так, как говорят «пойдем поспим немножко». То же самое она сказала еще нескольким девочкам. Так спокойно, будто, когда на тебя падает камень, можно еще обдумать, в какую сторону лучше бежать. Кролики в панике прыгают в нору, кошки бегут вперед. Бея – явно не кролик и не кошка. Я бы сказала, скорее собака. У собаки сильные инстинкты, она может выбрать, бежать вперед или назад – потому что она может подумать. Бея была как-то по-звериному умна.

Вдруг ногам стало холодно. Точнее говоря, мокро. Кто-то прошлепал через лужу и загремел чем-то металлическим около скамейки. Я подумала, Бея или Девочка с Ножом. А тот нож, что дал мне отец, все еще в рюкзаке. Надо будет потом его подвесить на пояс – первым делом, когда мы отсюда выберемся. Если мы вообще отсюда выберемся.

– Взяли! – скомандовала Бея.

Мы схватились за скамейку и подняли эту тяжеленную штуку.

– Вперед! – сказала Бея. Мы побежали с ней по воде в сторону двери. Рука у меня горела. И распухла раза в два.

Лавка развила огромную силу, мои ноги едва поспевали за ней. Мы летели по длинному помещению к двери.

– Поберегись! – крикнула Бея.

Вся эта махина с ужасным грохотом ударила о дверь. Скамейку вырвало у меня из рук. Она пробила дверь. Я разжала пальцы и отскочила в сторону, иначе меня бы увлекло за ней. Девочка передо мной тоже выпустила скамейку. Я налетела на нее, она – на стену. Что-то хрустнуло. Она сложилась передо мной пополам и осталась лежать на полу. Хруст был какой-то нехороший. Когда ломается кость, это слышно? Я наклонилась над телом. Это была Девочка с Ножом. Фрай- и что-то древнее, Фраймина, Фрайбурга? Она лежала неподвижно. Тронув ее за плечо, я почувствовала, насколько она худая и сильная. Как камень. Я потрясла ее левой рукой. Правая рука у меня к этому моменту ужасно распухла, болела и кровь в ней пульсировала так, словно хотела выдавить эту рану прочь.

Кто-то сзади кричал, что сломал зуб. Антония.

Еще чей-то голос – что нужно искать Инкен. Рика.

Я бы тоже хотела что-нибудь крикнуть, но не знала что. Вот она лежит тут, без сознания. От удара о дверной косяк ведь не умирают. Или?

Я положила руку ей на шею. Пульс есть.

Рядом со мной Бея организовывала девочек, чтобы оттащить скамейку, которая хоть и проломила в двери большую дыру, но так и осталась в ней торчать, – вылезти было невозможно. Скамейка была тяжелая и слишком сильно выдвинулась наружу. Бея начала колотить по краям пролома. Она встала на скамейку и стала бить ногой по сломанному дверному полотну. Делала все это она решительно, как робот-ломатель, у которого всегда в запасе есть план B, C, D и E.

Я тронула девочку на полу. Фрайгильду? Фрайурзель? Она охнула, стала ощупывать себе голову. Я хотела помочь ей подняться, но она встала сама.

– Все окей? – спросила я.

– Окей! – ответила она. Из ее уст это прозвучало очень странно. Как будто раньше она никогда «окей» не говорила. – У меня очень крепкий череп.

– Но там что-то хрустнуло.

Она ощупала себя со всех сторон.

– Часы, – сказала она. – Стекло разбилось.

Рядом Бея сумела выломать из двери большой кусок и выкарабкаться наружу. Остальные – за ней. Мы с Крепким Черепом тоже. По скамейке, через дыру в двери.

Снаружи стояли тени, взволнованно переговариваясь. Я увидела острый профиль Иветты. Теней было пять. Теперь к ним добавились еще моя и обладательницы крепкого черепа. Семь.

– Вы тоже поранились? – спросила Аннушка.

– Руку поранила, – сказала я.

– Ничего, – сказала Крепкий Череп.

– У меня зуб сломался, – сообщила Антония. – Передний.

– Когда точно она ушла? – спросила Бея.

– Черт возьми, это что, допрос? – буркнула Иветта.

– Если нас заперла не Инкен, значит, это ты, а если это ты, то я не знаю, что сейчас сделаю.

– Так, еще раз, записывайте. Я сидела с ней у костра. Мы удивлялись, почему вы не возвращаетесь. Я предположила, что, может быть, кто-то из вас упал в лужу. Она спросила: «В какую еще лужу?» И я сказала: «В лужу у водопроводных кранов». Тут она вскочила и побежала.

– Когда именно она побежала? – спросила Бея.

– Блин, ну сколько раз повторять? Сразу, как я сказала…

– КОГДА? Во сколько? Сколько минут назад?

– Десять, наверное. – Иветта задумалась. – Я недолго была у костра одна. Потом я тоже решила идти.