Свои. Путешествие с врагом - [19]

в) автомобили, мотоциклы, велосипеды;

г) пианино, рояли и фисгармонии;

д) фотоаппараты[51].

Говорят, что эти постановления мягче по сравнению с ранее опубликованными немецкими предписаниями, в них, к примеру, евреям не запрещается гулять в парках. Позже, оказавшись в эмиграции, министры Временного правительства Литвы все как один утверждали, что этот документ – подделка. Однако подпись Ю. Амбразявичюса на нем стоит. Нет, говорит сам Амбразявичюс.

В июле 1941 года, когда Литвой управляли немцы, шла чисто литовская борьба за власть – вольдемаровцы (литовские националисты, сторонники Вольдемараса[52]) подготовили путч, направленный против Временного правительства. Премьер-министр Юозас Амбразявичюс оставил интересное свидетельство, рассказывающее о борьбе националистов за власть. Много лет спустя одинокий и хворый Амбразявичюс (тогда уже Бразайтис), живший в США, написал:

Писать воспоминания? Уже слишком поздно. Да и не хочу. […] Зачем оставлять документы, говорящие о том, что мы были взрослыми людьми, а государственной зрелости не проявили. Ведь вся эта деятельность со времен Каунаса и Вюрцбурга была не борьбой за свободу Литвы (хотя мы этим и прикрывались), а борьбой за власть, которую мы получим в Литве. Сколько непонимания, сколько бесполезных стычек, подозрительности, стремления опорочить других. Мы, наверное, слишком мало прожили независимой жизнью и не научились государственной мудрости! Пишу это не под минутным впечатлением, но прочитав эти документы. Зачем оставлять следующим поколениям свидетельства тогдашней ничтожности?[53]

Комментарий историка Альфонсаса Эйдинтаса: “Короче говоря, немцы обманули молодых литовских политиков, воспользовались восстанием и возрожденными институциями для осуществления своих целей. За неверную ориентацию пришлось дорого заплатить”[54].

Увековечение памяти Юозаса Амбразявичюса-Бразайтиса

Именем Юозаса Бразайтиса названы одна из улиц Каунаса и аудитория в университете Витаутаса Великого. Прах Юозаса Бразайтиса перезахоронен в Литве, рядом с костелом Воскресения Христова в Каунасе, со всеми почестями, при участии литовских воинов и президента Валдаса Адамкуса. На перезахоронение останков правительство Литвы выделило 30 тысяч литов.

Увековечение памяти Казиса Шкирпы

Улица в Вильнюсе, у подножия горы Гедиминаса, и улица в Каунасе, в микрорайоне Эйгуляй, названы именем К. Шкирпы. В центре Каунаса, на доме 25 по улице Гедимино, в его честь открыта мемориальная доска с надписью: “В этом здании в 1925–1926 годах работал добровольный создатель армии Литвы, участник борьбы за независимость, член Учредительного сейма, начальник штаба, дипломат, создатель и руководитель Литовского фронта активистов, премьер-министр Временного правительства Литвы, кавалер ордена Креста Витиса, полковник генерального штаба Казис Шкирпа (1895–1979)”.

Центр исследования геноцида и сопротивления жителей Литвы подготовил справку о Казисе Шкирпе:

Казиса Шкирпу и организацию, которой он руководил, можно упрекнуть в том, что в деятельности берлинского ЛФА антисемитизм был поднят на политико-программный уровень, в том, что антисемитская пропаганда, которую вели участники антисоветского сопротивления среди населения Литвы, создала одну из предпосылок Холокоста. С другой стороны, надо заметить, что берлинская организация ЛФА предлагала “еврейский вопрос” решать, прибегая не к геноциду, а к изгнанию из Литвы.

Советники

Пятого августа 1941 года нацисты установили в Литве гражданскую власть, ответственным за это был присланный рейхом генеральный комиссар Теодор Адриан фон Рентельн. Временному правительству было предложено переименоваться в совет, три входивших в него министра согласились и стали немецкими подданными – генеральными советниками. Шесть из девяти советников были членами Партии националистов.

Временное правительство ушло в отставку, потому что хотело сохранить верность попранному рейхом стремлению к независимости. И все же историки в обстоятельствах отставки правительства видят одну довольно бесславную вещь: “Прекращая свою деятельность, Временное правительство ни публично, ни каким-либо специальным циркуляром не приказало начальникам полиции, военным комендантам, командирам и солдатам литовских батальонов, работникам созданной администрации покинуть свои места. Нацисты воспользовались этими структурами”[55]. В Литве в этих структурах работало свыше двадцати тысяч человек.

Первым генеральным советником стал Пятрас Кубилюнас. Когда власть сменилась, в нижних звеньях все осталось по-старому. Начальники округов, бургомистры, сельские старосты, начальники полицейских участков, вспомогательная полиция и суды работали по-прежнему. В Литве было около шести тысяч полицейских. Все сохранили свой оклад. Муж моей тети, подполковник Антанас Стапулёнис, до середины августа продолжал работать начальником охранной полиции Паневежиса, позже перешел в структуры самоуправления, где работал до 1944 года. Когда ввели непосредственное управление, немецкий язык был объявлен служебным, литовский – допустимым.

Историк Арунас Бубнис писал: “Местное самоуправление узаконено нацистскими приказами. Суть приказов такова: немецкая администрация будет осуществлять надзор и контроль, а практическое руководство работой по немецкой инструкции возьмет на себя местная администрация”