Своенравный подарок - [142]

Ив и так не собирался дергаться, не зная, где Тони и что с ней, поэтому лишь презрительно хмыкнул про себя, молча поднялся и развернулся, почувствовав, как между лопаток уперлось острие. Они подошли к стене, Инсальф из-за его плеча нажал пару завитушек на деревянном бордюре, и часть стены перед Ивом бесшумно отошла в сторону, открыв узкий коридор.

– Вперед! – Граф толкнул туда пленника. – Нам недалеко.

Они действительно недолго шли – тайный ход привел в еще одну гостиную, где ждала статс-дама, маркиза де Монрени. Ив не слишком удивился, увидев, что она заодно с графом.

– Бумаги взяла? – спросил Энтерай, едва взглянув на нее.

– Да, – кратко ответила леди, даже не посмотрев на пленника, и показала кожаную папку.

– Тогда идем. – Граф снова довольно чувствительно кольнул Ива к двери в углу гостиной.

Еще несколько шагов, и де Ранкур переступил порог соседней гостиной, где и увидел Огонечка… В объятиях какого-то мутного типа, смотревшего на него с гаденькой улыбочкой, а на лице Антонии при виде мужа отразились тревога и откровенный страх. «Молчи, пожалуйста, маленькая, молчи! – взмолился про себя Ив, не отрывая от нее взгляда. – Я сам во всем разберусь, девочка…» И она словно услышала его мысли. Прикусила губу, впилась в него взглядом и не произнесла ни слова. Даже на статс-даму не посмотрела, будто и не сомневалась в ее причастности к заговору.

– Итак, пожалуй, начнем, – непринужденно произнес Энтерай, забрал у маркизы папку и поставил на середину комнаты стул. Селисия отошла в тень, в дальний угол, предпочитая не мозолить глаза. – Все просто, де Ранкур: ты ставишь подпись под отречением в мою пользу, и за это твоя жена остается живой.

– Вы ее отпустите? – ровно спросил Ив, глядя только на Инсальфа и запрещая себе смотреть на Антонию.

– Ну… – Энтерай повернулся к замершей девушке и окинул ее оценивающим взглядом. – Племянница королевы миленькая, воспитанная, – словно в задумчивости перечислил он, а у Тони от нехороших подозрений глаза стали совсем большими, расширенный зрачок почти поглотил радужку. – Я прослежу, чтобы с твоей женой обращались как должно.

– Я хочу, чтобы ты поклялся, что она будет жить, – потребовал вдруг Ив, и Антония вздрогнула от этих слов, ее страх усилился, грозя перерасти в панику. – Без этого не подпишу бумагу, – твердо заявил он и прищурился.

– Что ж, ладно, сочту это твоим последним желанием, – ухмыльнулся Инсальф, и Тони встрепенулась, услышав эту фразу.

– К-как «последним»? – пробормотала она, умоляюще глядя на Ива. – Что вообще происходит?! Пусти меня, слышишь? – Антония, стиснув зубы, завозилась в руках мужчины, однако у горла Ива в мгновение ока оказался кончик клинка Инсальфа, и она замерла.

Вдруг краем глаза Тони зацепилась за стоявшую на комоде позади дивана, на котором сидел граф, фарфоровую вазу. «Интересно, она очень тяжелая?» – мелькнула в голове девушки мысль. Отчаяние немного отступило, Антония сосредоточилась на том, чтобы не выдать себя и сохранять на лице прежнее выражение растерянности и испуга.

– Девочка, не лезь в игры взрослых, – равнодушно ответил Инсальф. – И останешься жива. Подумаешь, вдова, ты молодая еще, успеешь снова замуж выйти, – жестко усмехнулся он, и Антония вздрогнула, а Ив про себя выругался.

Заявление графа поколебало ее сосредоточенность, Антония отвлеклась от вазы, снова посмотрела в глаза мужа и негромко, четко произнесла:

– Не смей.

Де Ранкур улыбнулся уголком губ.

– Тихо, Огонечек, – успокаивающе ответил он. – Все будет хорошо.

– Не будет! – чуть повысив голос, возразила Антония, уже позабыв про вазу и еле сдерживая неуместные сейчас слезы. – Ив, не будет, если они тебя убьют!

– Зато ты жива останешься, – терпеливо пояснил он. – Тони, девочка моя, поверь, я знаю, что делаю.

Девушка сильно прикусила губу и снова рванулась из рук мужчины, по щеке все-таки сползла предательская слезинка.

– Ив!.. – выкрикнула она, но их разговор прервал Инсальф:

– Как трогательно, но вынужден вмешаться в ваш диалог. – Он открыл папку, достал из нее перо, и по знаку Селисия принесла ему чернильницу. – Я внесу в наш договор, дорогой племянничек, пункт о сохранении твоей супруге жизни в обмен на твою, если тебя это успокоит. И отдельно – твой отказ от трона в мою пользу. – Граф кивнул мужчине, державшему Тони, и она ахнуть не успела, как у ее горла блеснул тонкий, острый клинок. – Вот так будет лучше. – Энтерай растянул губы в улыбке, но глаза его оставались настороженными и холодными. – Дальше дело касается только меня и де Ранкура.

Казалось, время застыло, как и реальность вокруг. Тони понимала, что если Ив сейчас поставит подпись, то, вполне возможно, она больше никогда не увидит его, и от этого внутри все заледенело, а сердце так и вовсе перестало биться на несколько мгновений. «Нет-нет! Я не хочу-у-у!» – металась одинокая истеричная мысль в голове, Антония хватала ртом воздух, не в силах выдавить ни слова, дар речи временно отказал. Она видела только его глаза, непривычно мягкую улыбку, и в памяти всплыло услышанное ночью, когда Тони уже почти уснула. Признание Ива, то самое, которого она ждала все последние дни, не сознавалась даже себе, но все-таки ждала. И вот так всё закончится только лишь потому, что ее муж мешает какому-то интригану забрать корону и трон?! Да пусть забирает, Ив все равно ведь не хотел, а она с удовольствием вернется обратно в Ровению, в Реннару, надо только уговорить их отпустить! Антония метнула взгляд на вазу, та неожиданно легко поднялась и оказалась прямо над головой графа. Около уха раздалось шипение, кинжал царапнул шею Тони, но сказать мужчина ничего не успел – в следующий момент события галопом понеслись вперед.