Свое время - [24]

- Ну и... - не выдержал я молчания.

- Обнаружили туберкулому, - опустив глаза, сказала Наташа. - Предлагают операцию.

- Когда?

- Недели через три-четыре. Здесь режут по вторникам и четвергам. Такое расписание.

- А ты что сказала?

- Ничего. Тебя ждала.

До чего же резкий, бездушный, безжизненный этот дневной свет из вечно зудящих молочных трубок... Белые стены... Белый кафель... Белые скамейки-диваны... Что значат мелкие расчеты - ехать зайцем или нет, когда идет другая игра, где ставка - жизнь, а проигрыш - смерть... Вот если выиграем, тогда заживем... Не знаю, в комнате или в квартире, не в этом дело.

- Валера, вот что я подумала, - ласково, успокаивающе сказала Наташа, - ты бы сходил, с моим лечащим врачом посоветовался- поговорил бы.

- Он что, дежурит сегодня?

- Нет, просто он - аспирант, Воробьев его фамилия, и живет он в общежитии, здесь неподалеку. Я вот и адрес узнала. Хочешь, сходи к нему прямо сейчас, пока я на ужине.

Я рассмеялся, несмотря на всю напряженность ситуации:

- Помнишь Бомарше? Фигаро только придумал, что надо написать записку, а у Розины она уже готова.

- А я и есть Розина. Только ты тоже будь, как Фигаро - не задерживайся, ждать тебя буду.

Я поплутал среди четырех одинаковых жилых корпусов, стоящих поодаль от института, прежде чем отыскал нужный мне. Дверь открыл розовощекий парень с синими глазами:

- Здравствуйте! - сказал я и запнулся.

Как представиться?

- Я - муж больной Кузнецовой... Впрочем, не муж пока, скорее жених... Извините, я займу у вас пять минут, мне очень надо посоветоваться с вами.

- Проходите, - пригласил Воробьев.

Маленькая комната в общежитии: одно окно, кровать, двухстворчатый шкаф, пара стульев, книжная полка, на столе сковорода с остатками яичницы с вермишелью - быт аспиранта.

- Минутку, - Воробьев унес сковородку в коридор и сразу вернулся.

Мы сели на стулья.

Я сбивчиво объяснил ситуацию.

- Понятно, - кивнул головой Воробьев. - Что касается развода и свадьбы, то тут я пас.

Разве медики тоже гоняют в преферанс, подумал я, вспомнив свои студенческие годы.

- По поводу состояния больной Кузнецовой могу дать не совет, а информацию. Вы, очевидно, знаете, что институт наш - специализированный, исследовательский, клиника - экспериментальная. Кузнецова поступила на обследование в связи с тем, что на стадии полного выздоровления, когда для нее были показаны, то есть эффективны, препараты химиотерапии, у нее наступило резкое изменение в худшую сторону всей картины заболевания. Нам удалось стабилизировать процесс, приостановить его развитие, но, к сожалению, зашел он слишком далеко, образовалась туберкулома, и требуется оперативное вмешательство.

- Операцию будете делать вы?

- Нет. Я - терапевт, собираю практический материал для диссертации. Случай Кузнецовой доказывает связь и активное влияние лимфатической системы на течение процесса, что и является темой моей диссертации.

Тема, случай, связь... все-таки мы все для медиков только материал, подопытные кролики, а не живые люди. Знал бы этот спокойный, уверенный в себе парень, что Наташа не выздоровела от того, что затосковала, перестала радоваться жизни, и при чем здесь лимфатическая система? Или именно в ней затаилась душа?

Тогда я сделал открытие мирового значения...

- Так кто же будет делать операцию?

- Не знаю. Это уже не моя епархия. Теперь Кузнецову должны перевести в хирургическое отделение. Я не думаю, что ее выпишут, хотя такой вариант не исключается - раз она у нас, мы и должны вроде бы довести лечение до конца. Но все теперь зависит от хирургов. Если кто-то из них заинтересуется ее случаем, то операцию сделают быстро, но советую не тянуть, у вас в запасе месяц. Самое большее. Идеально было бы, если бы оперировал академик, директор нашего института, но к нему очередь.

- Посодействовать ничем не можете? А? - с глухой надеждой спросил я.

- Что вы! - в первый раз улыбнулся Воробьев. - Я сам из Владимира. Приезжий из провинции. Мне дай бог только защититься, самому бы кто-нибудь помог.

Это уж точно, если сам себе не поможешь, то кто поможет? Шансов мало, но что делать?

Я узнал у него, как попасть на прием к академику, простился и вернулся к Наташе. Мы еще раз все обсудили с ней. Получалась такая программа развод, женитьба, операция, квартира.

Времени - месяц, хорошо бы успеть. Не получится - значит, не судьба. Главное, чтобы операция прошла успешно, главное - здоровье.

И все-таки теория вероятности сработала - на обратном пути в электричке меня поймали контролеры, но я, не споря, уплатил штраф, чем несколько удивил ревизоров и вызвал бурный монолог добросердечной соседки по вагону, утверждавшей, что я еле-еле успел на поезд и поэтому ехал без билета, хотя это было неправдой. Все-таки мир не без добрых людей - может быть поможет кто-то и нам с Наташкой?

Глава двадцатая

--===Свое время===-

Глава двадцатая

Точно сорвался храповичок и бешено закрутилось колесо времени, точно вот-вот тронется поезд, а до перрона далеко, еще бежать и бежать, точно сейчас захлопнутся двери перед самым носом, а надо успеть, обязательно успеть, вопрос жизни и смерти...