Виталий Владимиров
Б Е Л Ы Е Г О Р Ы
Они не знали пути. Было противно смотреть даже на зубы - они тоже были белыми. Правда, никто не улыбался с того дня, когда стало нечего есть. Зато надо идти. Это они твердо знали. Не знали только одного - дороги. Кругом были горы. Проклятые горы. Белые горы и горы белого. Казалось, все из снега, из холода, из недостатка воздуха. Еще многое, что казалось. Большому казалось, что надо идти направо, маленькому, что налево. Третий молчал. Ему было все равно. И двое глядели волками друг на друга, а третий закрыл глаза. - И все-таки нам туда... - Нет. - Твоя сторона и труднее и выше... - Нет. - Я знаю, нам - туда. - Нет. Большой стал надвигаться на Маленького. - Нет!.. Нет!.. - Маленький перешел на крик. Он вцепился руками в рюкзак и кричал. - Тише ты, дура, - прошипел Большой, - лавину разбудишь... Ему очень хотелось стукнуть Маленького. - Нет, нет... - забормотал Маленький. - Нет, - сказал он покорно. Идти все равно нужно втроем. В гору. ...Умный в гору не пойдет... Большой остервенело рубил ступени. ...Умный гору обойдет... Он не поднимал головы. Знал, что зрелище белой неприступности ему не по силам.
...Я же не лезу на вершину... С меня достаточно перевала... Говорил с горой и рубил лед, и звенел лед, и сверкал лед. Лед Горы. И Гора сдалась. Большой поднял голову. Оглянулся. Солнце садилось. И горы бросали тень на пройденный путь. Он был прав. Он был прав, этот малыш. Даже в том, что его сторона ниже. Большой видел, что противоположный склон действительно ниже, что за ним должна быть долина, что... Это видел только он. Двое еще лезли сюда. Двое еще не знали. Они не знали. Они не будут знать. Третьему было безразлично. Он даже не сопротивлялся, когда увидел Большого в падении. Малыш успел выхватить нож, чтобы обрезать веревку, но мощный рывок двух тел скинул его в пропасть. Нелепо взмахнув руками, малыш пытался удержаться и кинул нож в скалу. Не долетев, нож стал падать, перевернулся и, как опущенный меч, сверкающим бликом упал в темноту, в снег, ставший землей братской могилы.
