Сводный брат — плохиш - [19]

— Успокойся, — сказал он, убирая руки. — Я услышал, что ты плачешь. Мне показалось, что тебе очень плохо, и, когда ты не ответила мне, я вошёл. Всё в порядке?

Я кивнула, а потом расплакалась и покачала головой. Приподнявшись, вытащила ноги из-под одеяла, а затем схватила подушку. Шейн присел рядом и обнял меня.

— Тебе приснился кошмар? — догадался он.

Я кивнула, не в силах ответить. Он ничего больше не спрашивал, но я не могла избавиться от видений в моей голове. Я никогда никому не говорила, какие кошмары связывали меня со старыми воспоминаниями. Я не могла сказать ни слова, хотя это не имело значения, потому что в них не было никакого смысла. Но по какой-то причине мне хотелось рассказать Шейну.

Когда я посмотрела на него снизу вверх, он встретился со мой взглядом и убрал волосы с моего лица.

— Могу я рассказать тебе об этом? — осторожно спросила его. — Не знаю, есть ли в этом какой-то смысл, но, думаю, мне нужно поговорить об этом.

— Ты можешь рассказать мне всё, что захочешь.

Я сделала глубокий вдох и на мгновение закрыла глаза, чувствуя себя в безопасности в его руках.

— С детства мне снятся кошмары. В них мне около пяти или шести. Во сне я пугаюсь и прячусь за машинами на парковке в жилом комплексе, где мы раньше жили. Сон всегда обрывается, когда меня хватают сзади, и я начинаю кричать.

— Неужели это действительно произошло? Просто мои кошмары обычно связаны с тем, что было в реальности.

— Если бы я знала. Как-то раз я спросила об этом у мамы. Рассказала ей о сне, и она ответила, что Джим однажды нашёл меня блуждающей на парковке за его домом. Это было до того, как они начали встречаться, в то время он ещё был её боссом. Джим заявил, что я прогуливала занятия, но это не так, потому что мне всегда нравилось ходить в школу.

— Ты помнишь, как он тебя нашёл?

— Нет. У меня только обрывочные воспоминания о том дне. Помню, в то утро я стояла с портфелем рядом с входной дверью, а возле меня качалось кресло-качалка.

— Это всё?

— Да. Когда я спросила маму, вспомнила ли она ещё что-нибудь с того дня, она лишь сказала, что после того случая я изменилась и больше не была счастливым ребёнком, какой меня привыкли видеть.

— Как ты думаешь, что же случилось на самом деле?

— Не знаю, — ответила я. — Да и не уверена, что желаю знать. Я просто хочу, чтобы кошмары прекратились.

Я прильнула к Шейну, и он крепко обнял меня, прижимая к себе. Спустя некоторое время он медленно отпустил меня и тыльной стороной ладони стёр слёзы с моих щёк.

— Мне лучше вернуться к себе, — вздохнул он.

— Пожалуйста, не уходи. Мне страшно засыпать. Можешь остаться со мной ненадолго?

В глазах Шейна отразились противоречивые чувства, которые вызвали мои слова. Я понимала его отношение к тому, что фактически он являлся моим сводным братом, но сама этого не чувствовала. Это был просто ещё один термин для него — то же самое, как когда мой отец называл его плохим мальчиком. Шейн был моим сводным братом — плохишом, но для меня это лишь слова.

— Я не знаю, — тихо ответил он. — Мне очень сложно находиться рядом с тобой. Ты сейчас такая ранимая и грустная, и я очень боюсь воспользоваться тобой в этой ситуации. Это последнее, чего бы мне хотелось.

— Ты никогда не сможешь воспользоваться мной. Если что-то и произойдёт между нами, то только потому, что я тоже этого захочу.

Он взял меня за руку и начал водить по линиям на моей ладони. Кончики его пальцев были покрыты засохшей разного цвета краской.

— Ты рисуешь? — решилась поинтересоваться я.

— Да. Никогда никому этого не показывал, но хочешь увидеть, как я работаю?

— Конечно.

Шейн прошёл через нашу общую ванную в свою комнату и вернулся с картиной, изображённой на одном из квадратных полотен, которые он купил неделей ранее. Она не была закончена, но уже набросаны основные насыщенные цвета и прорисованы смелые линии. Посмотрев на полотно, я подумала, что это будет красивая картина.

— Тут предстоит ещё многое доработать, но она для тебя. Знаю, близится твой день рождения, и несмотря на то, что я порой вёл себя, как кретин, ты никогда не бросала меня.

— Правда? Ты рисуешь её для меня?

Он кивнул:

— Это роза, она символизирует твоё имя. Ты — причина, по которой я набил эту розу на предплечье. Она напоминает мне, что надо оставаться сильным. У меня в жизни было много шипов, но меня поддерживала вера в то, что однажды я достигну роз, и всё это будет того стоить. Так я продолжал идти вперёд, пробираясь через тернии, и в итоге эта дорога привела меня к тебе. Теперь я здесь, чтобы помочь тебе с шипами, вставшими на твоём пути, — твоими кошмарами.

Я не знала, что сказать. Я была так благодарна ему за то, что в этот момент он находится рядом со мной, но любой мой ответ мерк перед его словами.

— А что насчёт тебя? — спросил он. — Я сказал, что рисую, чтобы расслабиться. Есть ли у тебя что-нибудь подобное?

— Я пишу. Люблю сочинять стихи, иногда пишу рассказы.

— Я хотел бы как-нибудь их прочитать.

— Нет, тебе не понравится. Ведь это просто... Глупые рассказы.

— Никогда так не говори. Если для тебя они что-то значат, то это не глупо.

Я всё ждала, что Шейн переведёт это в шутку, но он так и не сделал этого. Наоборот, был как никогда серьёзен. И я знала, что теперь точно попала. Потому что ещё раз убедилась, что по уши в него влюблена.