Свободен! - [7]
Вероятно, Португалете известен только благодаря своему огромному транспортному мосту, который в местном туристическом агентстве лестно именуется Эйфелевой башней Бильбао, хотя его скорее можно назвать ее злобной провинциальной кузиной. Башни-опоры из стальной решетки высотой двести восемьдесят метров поддерживают мост, раскинувшийся на сто шестьдесят четыре метра от одного берега реки Нервион до другого. Под мостом расположена подвесная дорога с вагоном, который перевозит людей и машины с одного берега на другой. Мост очень узкий, длинный и высокий. Пара стабилизирующих тросов тянется горизонтально в обе стороны и теряется среди домов, отчего кажется, что вся конструкция держится на двух винтах восьмого диаметра и изношенном красном дюбеле. Когда работает канатная дорога, конструкция шатается, как пьяный после закрытия бара.
Как ни странно, чтобы подняться, нужно заплатить приличные деньги за билет. Большинство разумных людей отдали бы ту же сумму, чтобы этого не делать, но все же хотя бы раз в жизни поднимаются, чтобы переправиться через реку, полюбоваться видом и распрощаться со съеденным ланчем.
Мы проехали по канатной дороге до местечка Ареета и выпили там по чашке кофе.
В Ареете живет примерно пять тысяч человек, и все они являются прихожанами церкви. После воскресной мессы они любят прогуливаться; и двадцатилетние, и пятидесятилетние ведут себя одинаково: ходят под ручку и здороваются со знакомыми, то есть со всеми подряд. Они предпочитают костюмы оливкового цвета; мужчины идут в пиджаках с отглаженными платками в нагрудных карманах; их жены катят перед собой коляски или ведут на поводке собак; на них приталенные зеленые жакеты и белые блузки с кружевным воротником. Как будто вы очутились в прошлом.
Ареета перестраивается, и городской совет решил проложить дополнительные дороги вдоль берега, но пока здесь есть только пешеходная тропинка в двадцать ярдов, и люди вынуждены часами ходить по замкнутому кругу, прежде чем встретиться с родственниками за ланчем.
Мы присоединились к толпе. Шли под руку, ощущая, как морской ветерок овевает наши лица.
– О боже, теперь мне придется ходить в зеленом и красить волосы, – сказала Габи.
– Зачем?
– Здесь я единственная женщина старше двадцати пяти с некрашеными волосами.
Я осмотрел женщин вокруг. Их волосы были разных оттенков ржавчины, или стеклянно-бесцветные, или мелированные. Ни одна не сохранила свой естественный цвет.
Мы еще немного погуляли, а потом Габриэль ни с того ни с сего повернулась ко мне и сказала:
– Я тебя люблю, – так, как говорит человек, когда чувствует, что жизнь прекрасна и нужно это как-то выразить.
Я собирался ответить, но вдруг оцепенел, заметив в десяти ярдах от себя мужчину. Он стоял рядом с гигантской статуей, изображающей морское божество. Это был человек, которого я уже видел на крыльце своего дома, тот, который искал Джину. Я не мог ошибиться. Он смотрел прямо на нас. На секунду его заслонила толпа, а потом он исчез.
– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросила Габи.
– Да. Да, хорошо, – ответил я.
Глава 5
Новая должность мне вполне подошла, и я быстро втянулся в работу. Завод находился рядом с аэропортом, чтобы туда добраться, нужно было ехать по автостраде через Бильбао или по транспортному мосту, а потом по второстепенной дороге. Инстинкт туриста подсказал мне воспользоваться вторым вариантом.
Компания имела представительства в Бильбао и на юго-востоке в Памплоне. Я отвечал за техническое обслуживание в обоих центрах: уничтожение насекомых, систему безопасности, парковку, инфраструктуру. Пара складских помещений, два фабричных здания, офисный корпус, большая парковка для машин, а еще лужайка и декоративные пруды, которые помогали отвлечься от рева самолетов, взлетавших неподалеку.
Я решил соответствовать новой должности и особенно тщательно подошел к своему гардеробу. Еще в Англии я купил два новых костюма и несколько чрезвычайно дорогих галстуков. Каждое утро, прежде чем надеть очередную белую рубашку, я примерно час ее отглаживал, и только после этого горячая накрахмаленная ткань прикасалась к моему телу.
Похоже, на работе никто не обращал на мою одежду внимания, но мне это помогало чувствовать себя настоящим менеджером; отчасти так оно и было.
Моей помощницей назначили женщину по имени Олая. Она была из тех людей, которые, по выражению моей мамы, «работают столько, сколько хотят». Ее нельзя было назвать ленивой, но у нее была серьезная проблема: криминальное прошлое. В этом не было ничего удивительного: более половины нашего баскского персонала так или иначе имели отношение к криминалу. Местная баскская молодежь считала делом чести что-нибудь совершить, попасть в тюрьму и таким образом помочь освободительной армии ЭТА.[iii] Можно изрисовать граффити здание банка, забросать камнями полицейских, закопать бомбу на туристском пляже; с точки зрения молодых людей, живущих на берегу Бискайского залива, все это вполне достойные действия.
Английское руководство сильно забеспокоилось, когда им стал известен этот факт, но увольнение всех ранее судимых сотрудников оставило бы компанию со значительной прорехой в штате и почти без носителей баскского языка. Поэтому Олая, как и многие другие ее коллеги, были прощены компанией «Банбери», хотя такое решение было и не слишком приятным для начальства.
Билл и Эвелин Харрисон ведут отвратительно правильный образ жизни. Но в один прекрасный день супруги становятся жертвами своих собственных гормонов, которым вздумалось поразвлечься…"…Пока Тестостерон усиленно работал над лысиной Билла, Эстрогена и Прогестерона никак не могли нарадоваться своему могуществу:– Мы приятные…– …но злорадные.– Постоянные…– …но непредсказуемые.– Мы можем заставить Эвелин корчиться все утро в судорогах…– …или взять отпуск на недельку, и пусть тогда хозяйка гадает, отчего у нее задержка.– Мы – парадокс!".
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.