Свобода - [21]

- Куда - туда?..

- Туда... - повторил академик, глаза его расширились от ужаса, он снова всхлипнул. - Я не смерти боюсь, профессор... я... - он снова перешел на шепот - боюсь заблудиться в тех снах... Время перехода в смерть во сне безгранично... я боюсь навечно остаться в тех темных переулках, где, умирая от страха, спасаюсь от своего палача... Вы меня понимаете, профессор?..

- Понимаю...

... Но профессор ничего не понимал, сны академика смешались с его собственными в странную, непостижимую картину...

...Трамвайная остановка, темные переулки, настойчивое преследование... все до ужаса было взаимосвязано... Оказывается, не только он хотел избавиться от кошмара черных страшных водоворотов...

- Я знаю, рано или поздно, мне не вырваться из этих снов... - с тоскливой задумчивостью сказал академик, - но не это меня пугает... Я боюсь навеки остаться на этом страшном перепутье...

Академик умолк, казалось, он выбился из сил, блеск в его глазах угас.

- Эти сны - сущий ад, профессор, - еле слышно проговорил он. - Там ад... - Он снова замолчал, поднял голову и взглянул на профессора погасшим взором.

... Попыхивая трубкой, профессор молча смотрел на него поверх съехавших на кончик носа очков...

- Вот уже несколько месяцев я работаю над одной темой... - академик говорил так слабо, что создавалось впечатление, будто говорит вовсе не он. - ... И вот с самого начала работы я в таком положении... словно попал в какие-то сети, капкан... В таинственный, опасный, невидимый капкан... Который месяц я не могу избавиться от этих кошмаров... Хотел даже сжечь все свои записи, но не решился... Да и разве можно сжечь свои мысли, профессор?!.

Он несколько мгновений растерянно смотрел на профессора, потом, устало вздохнув, продолжил:

- Я в этой работе затронул некоторые запретные темы... И, думаю, из-за этого и начались преследования...

- Запретные темы? - профессор с недоумением посмотрел на академика. Какие? - спросил он, чувствуя, что теряет голову в этой путанице. Для него уже не имело значения, нормален академик или болен. И от этого только сильней сжималось сердце...

... В глубине глаз академика мелькнул ужас. Взглянув на профессора, он ткнул пальцем вверх.

... Профессор отложил потухшую трубку... Потер холодными онемевшими руками лицо...

Кто-то тихо постучал, потом дверь скрипнула. В кабинет заглянула дежурная в белой шапочке.

- Профессор, здесь больные интересуются, будет ли прием?

Профессор непонимающе взглянул на нее, потом торопливо пробормотал:

- Нет, нет... Завтра, завтра...

А академик, казалось, выговорившись, с чувством исполненного долга молча сидел, уставившись в пол.

Профессору никак не удавалось привести в порядок мысли. Свои сны за прошедшую неделю, сны академика, этот разговор... Ад... запрет... страдания...

Одно только было ясно: академик совершенно здоров.

Его логика, страх, разговор, выражение глаз - все свидетельствовало о муках нормального человека.

И, кроме того, академик пересказывал его же собственные сны, которые довели самого профессора до сердечной болезни... Вселить сейчас в сознание академика сомнения - значило бы вселить эти же сомнения в собственном сознании...

Профессор мучительно размышлял, внимательно наблюдая за продолжавшим глядеть в пол академиком...

Странным было то, что академик чем-то походил на сумасшедшего...

Слушая его все это время, профессор одновременно перебирал в памяти сотни прочитанных книг, рукописей, информации - старую и свежую, большую и мелкую - по теории психиатрии, но не мог вспомнить, чтобы хоть где-то рассматривались сны, снящиеся двоим людям одновременно...

В памяти всплыла только маленькая заметка, прочитанная в прошлогодней "Науке и жизни" о двух сестрах, очутившихся во сне в одном и том же месте. Это можно было бы объяснить родством и обычным беспокойством. А чем объяснить этот случай?..

... Академик все так же молча смотрел в пол...

- Вы можете описать того человека?.. - профессор поднялся, сунул руки в карманы халата.

- Описать?.. - встрепенулся, словно пробудившись, академик.

- Ну, к примеру, как он выглядит, молод или стар?..

- Он молод... - сразу ответил академик, и в его глазах мелькнули искры надежды. - Лица его точно описать не смогу, но роста он высокого, широкоплечий... в такой сероватой клетчатой куртке...

При последних словах академика профессор почувствовал, как по телу разливается слабость...

... Может, он что-то путает?!. Может, академик что-то путает... Или по какой-то намеренной ошибке мешает одно с другим?!.

Он отвернулся к окну, пряча лицо от академика, и, ощущая гул в ушах, посмотрел на улицу.

Этого не может быть... Этого никак не может быть...

Гул заполнил весь мозг, стиснул уши...

Академик приблизился, встал за его спиной.

- Умоляю, профессор... Я вижу, вы можете что-то сделать... ничего от меня не скрывайте... Вы же обещали, сказали. Что будете говорить со мной как коллега...

Но он ничего не мог сказать академику... Разговор врача с больным, как с товарищем по несчастью, не влезал в рамки ни практики, ни теории психиатрии. Это не соответствовало и врачебной этике, достоинству, более всего ценимым профессором.