«Свобода» и «нация» - [13]

Чтобы спасти режим потребовалось резко укрепить другие виды насилия. В первую очередь чиновно-полицейский аппарат власти, превращая власть олигархических и тесно связанных с ними бюрократических кругов из политической в формально-политическую. Но увеличения численности чиновников, милиции, внутренних войск, МЧС, налоговой полиции было недостаточно для стабилизации политической обстановки в стране, для борьбы с подъёмом сепаратистских настроений в нерусских субъектах федерации, среди региональных кланов собственников и губернаторов. Пришлось прибегнуть к использованию средств идеологического и неидеологического насилия прежнего советского государства и к заигрыванию с народными патриотическими интересами. Так, чтобы восстановить дисциплину в разложившихся армии и на флоте, потребовалось опереться на дух традиций советской армии и флота, который был внутренним насилием в вооружённых силах, обосновывал борьбу за наведение в них порядка. Армии и флоту вернули советскую символику, советские ритуалы и праздники, но войсковые подразделения и части стали использовать либо для войны с одними из внутренних противников центральной власти режима, либо для давления на других. Схожие процессы происходили в разведслужбах, в прочих силовых и чиновничьих ведомствах. А для привлечения на сторону центральной власти масс сторонников коммунистов были восстановлены советский гимн, как гимн России, пропаганда достижений советской культуры, науки, техники.

Однако одновременно шло объединение сил, которые сложились вокруг владельцев крупных коммерческих капиталов. Если до дефолта наибольшие капиталы делались в банках, и самыми влиятельными олигархами были те, кому удалось захватить контроль над денежно-валютными потоками, то после дефолта роль и значение банковско-ростовщической спекуляции и разворовывания денег, валюты резко упали. Быстрее всех от дефолта оправились крупные коммерческие компании, и именно в них продолжился рост капитала. Их экономическое и политическое значение быстро возросло настолько, что они de facto произвели политический переворот, стали превращать режим в диктатуру крупного коммерческого капитала, больше не заинтересованную в подрывающем доверие к власти криминальном захвате и переделе собственности. Они накопили такой капитал, который позволял им рассматривать уже сырьевые и производственные предприятия, участников производственных отношений в качестве товара или потенциального товара, производящего другие, коммерчески прибыльные товары. Вытеснив из власти самых одиозных финансовых олигархов, не желавших признать новые реальности, эти силы проявили намерение с помощью не опасных им народно патриотических настроений вытеснить с внутреннего рынка коммерческих товарно-денежных обменов иностранных конкурентов. Их призывы к патриотическим чувствам народных масс и прямая заинтересованность в росте покупательной способности населения, в запуске предприятий ради производства коммерческих товаров временно укрепили режим, обеспечили ему широкую поддержку снизу.

Некоторая стабилизация политической обстановки и девальвация рубля позволили начать восстановление межрегиональных хозяйственных связей и советского производства предметов потребления, которые теснили на внутреннем рынке гораздо более дорогие импортные товары. Тем самым, несколько сокращалась безработица, оживлялся рынок услуг, а главное, появлялся дополнительный источник роста капитала у внутренних коммерческих компаний, и они старались обеспечить условия для восстановления производства в том объёме, который не угрожал их экономическому и политическому господству. При этом отлаживалось и расширялось использование денежного насилия.

4

Укрепление центральной власти, а с ним финансовая, экономическая и политическая стабилизация при сохранении сути режима, как диктатуры коммерческого интереса, не могли не быть краткосрочными. Заметное оживление экономики и укрепление рубля отмечалось в России лишь в 1999-2000 годах, в основном за счёт доходов от экспорта нефти, цены на которую на мировых рынках к тому времени подскочили до уровня 30 дол. за баррель. Затем началось устойчивое падение показателей роста, свидетельствуя об исчерпании возможностей укреплять власть режима и о тенденции к её новому ослаблению.

Режим показывает принципиальную неспособность повернуть страну к развитию промышленного капитализма, к наращиванию конкурентоспособного высокотехнологического товарного производства, и поэтому доверие к власти у наиболее развитых, наиболее образованных и высококвалифицированных слоёв русских горожан подтачивается разрастающимися как снежный ком противоречиями. Без поворота к промышленному капитализму невозможно осуществлять жилищно-коммунальную реформу. Ибо только подъём промышленного капитализма даёт материальные средства для существенного обновления жилищного фонда и резко увеличивает покупательную способность большинства населения, высокий уровень занятости в секторах с необходимыми для покупки жилья доходами. То есть только подъём промышленного капитализма создаёт предпосылки для массовой поддержки снизу появлению рынка жилья и услуг не только в Москве. Без поворота к промышленному капитализму немыслимо добиться политической устойчивости при введении частной собственности на землю. Без поворота к промышленному капитализму нельзя добиться роста доверия к управленческим и силовым учреждениям и создать экономические условия для значительного сокращения их численности. Без поворота к промышленному капитализму будут продолжаться износ транспортных, коммунальных, энергетических сетей и оборудования, ухудшение положения дел в здравоохранении и образовании, науке и культуре, сопровождаемые обнищанием целых слоёв населения, нравственным и моральным разложением большинства живущих в России, ростом преступности в бывших промышленных городах и регионах. А это ведёт к сокращению у центральной власти возможностей совершать насилие, к её опасной слабости, к её исключительной сосредоточенности на углублении чиновно-полицейского насилия.