Свинпет - [31]

У Буриха лицо сделалось страшным, свирепым, оскаленным. В этот миг он сам был готов по-звериному вцепиться зубами в глотки горожанам. В его теле появились собачьи движения, мышцы напряглись, выгибая спину и вытягивая шею. Окоп, в котором Петька сидел, сделался тесным. Локти сильно вдавились в землю. Он захрипел, руки с корнем рванули траву перед лицом. В голову ударила лютая муть ненависти. Еще миг — и ничто не удержало бы его на месте, если б он не оглянулся на псов, находившихся поблизости, на их исступленно горящие глаза. Петьку будто окатило ушатом ледяной воды. Вернулось сознание и способность адекватно мыслить. Надо было управлять армией собак, а не выскакивать из окопа навстречу собственной смерти. У каждого своя роль. До наступления полуночи оставались секунды. Прорыв пяти собак внес замешательство в ряды горожан. А для остальных собак открылась возможность, момент, миг взрыва, чтобы ринуться к истине, которую через секунды откроет полночь.

Катюха притаилась у границы ельника, когда свет прожекторов осветил поляну. Свет ослепил девушку, она отшатнулась за толстый ствол высокой старой ели, прижалась грудью, пытаясь рассмотреть, что происходит на поляне. Но свет прожектора бил по входу в тоннель, резал глаза, и Катюхе оставалось только прислушиваться из-за дерева к голосу из громкоговорителя. Когда луч прожектора ушел в сторону, она выглянула. Густая цепь горожан с оружием в руках, вспыхнувшая беспорядочная пальба, засвистевшие над головой пули пронизали страхом. Испуг бросил на землю. Закрыла руками голову, уткнулась лицом в старую, пропитанную собачьим запахом хвою, ругая себя за то, что отдалась любопытству и потащилась по тропе. Боялась шевельнуться, чудилось, что все пули летели в ее сторону. Не видела, как Бурих воспользовался заминкой среди горожан и отдал приказ, после которого трава по всей поляне в одно мгновение выбросила из себя целую собачью армию.

Собаки пошли в наступление. Внезапно. Так вдруг бывает в горах, когда неожиданное падение одного камня увлекает за собой другие, собирая их в мощный горный камнепад, сметающий все на своем пути. Поляна загудела единым рычащим храпом. Армия собак вмиг превратилась в несущуюся лаву.

Лучи прожекторов заметались по собачьим спинам, голос из громкоговорителя захлебывался, исступленно вопил. Призывал убивать собак, напиться собачьей кровью, обагрить белое красным. Но инициатива была упущена. Лавина собак приближалась. Стрельба горожан уменьшилась и не могла остановить темную массу. Хотя пули все еще опрокидывали животных, награждая смертью, но живые становились злее.

В этот миг, ровно в полночь, высоко в воздухе, словно среди неба, разнесся истошный крик петуха. Стрельба сразу полностью прекратилась. Удивление подбросило девушку на колени. Петух среди ночи, это было невероятно. Смахнула с лица налипшую хвою, протерла глаза, козырьком ладони прикрывая их от яркого света прожекторов. Увидала, что вот-вот бушующая черная лавина собак врежется в озверевшую массу горожан. И вдруг горожане отбросили оружие и каждый из них издал леденящий волчий вой. Мозг Катюхи пробило этим воем, как раскаленной стрелой. С головой накрыло волной зыбкого плотного тумана, заставило окаменеть. У нее на глазах горожане оборотились огромными волками, а собаки превратились в людей. Волки ринулись на людей-собак, а те на бегу поднимались с четверенек, распрямляли спины, выхватывая из-за поясов ножи. Волчий вой несся над головами, пропадая далеко в бесконечности. Мощные волчьи туловища врезались в ряды людей-собак, подминая собой их тела и вырывая окровавленными челюстями куски мяса.

Крупный осатанелый волк, вожак, пер впереди, на полтора туловища опережая остальных. Широкой грудью свирепо сметал с пути людей-собак, намечая очередную жертву мутным безумным взглядом. Искал больших и сильных противников, равных себе, чтобы всякий раз, убивая, ощущать особое удовлетворение от превосходства и запаха свежей крови. Сквозь толстую шкуру круто бугрились и ходуном ходили железные мускулы, вздымая шерсть. Движения и прыжки были стремительны и выверены. Легко с места подкидывал тело над головами людей-собак и свирепо обрушивал на них всю свою массу, ломая позвоночники и кости тем, кто не успевал увертываться. Стоял хруст, вой, стоны, ругань, рычание. Казалось, не было силы, которая могла бы остановить вожака. Между тем наперерез ему яростно кинулся высокий широкоплечий с обросшей мускулистой грудью человек-собака. Рукоять ножа в его руке будто срослась с пальцами ладони.

Волк и человек-собака сшиблись грудь в грудь, и оба устояли на ногах. Волка удивило это, мало кому когда-либо удавалось выстоять под его бешеным напором. Он почуял достойного противника. Его пасть клацнула зубами у самого лица человека-собаки, а перед глазами волка пронесся сверкнувший нож, ворвавшись в уши зверя смертельным дыханием.

Взгляды волка и человека-собаки схлестнулись. Две секунды, будто каленым железом, они выжигали глаза друг другу, излучая смертельный яд. Силы были равны. Но там, где силы равны, всегда побеждает опыт. Вожак был матерым, человек-собака — молодым и горячим. Волк понял это сразу. Выгнув спину и припав к земле, сделал шаг назад, а человек-собака решил, что волк отступает, издал победный возбуждающий возглас. Его тело раскрылось. Он вскинул нож и сверху прыгнул на волка, надеясь вонзить холодное острие в упругую шею зверя. Но когда рука с ножом была уже близко к шее вожака, тот неожиданно вздыбился, выворачиваясь и перехватывая железными челюстями локоть человека-собаки. Острые клыки мгновенно и беспощадно раздробили кости сустава, перекусывая руку и отрывая ее выше локтя. Кровь из оставшегося огрызка хлестнула в страшную морду волка. Человек-собака рухнул грудью на зверя, пытаясь левой рукой нащупать дюжую глотку вожака. Но матерый ударил человека-собаку передними лапами, сбрасывая с себя. А еще через мгновение его челюсти намертво сдавили горло противнику. Затем оторвался, вытянул шею и призывно завыл, придавая уверенности остальным волкам.