Свидетель века. Бен Ференц – защитник мира и последний живой участник Нюрнбергских процессов - [78]

Только воссоединение Германии в 1989–1890 годах привело к подобию хеппи-энда. Коммунистический блок рухнул, конфликт между Востоком и Западом закончился. В области возмещения ущерба преобладала западногерманская практика. При канцлере Гельмуте Коле (ХДС) объединенная Германия взяла на себя обязательства, которые ГДР всегда отвергала. В статье 2 Договора об объединении от 31 августа 1990 года оба немецких государства выразили намерение «содействовать справедливому возмещению материального ущерба, причиненного жертвам нацистского режима»[43]. В результате спустя два года было заключено соглашение с Конференцией по претензиям. Затем последовали глобальные соглашения с несколькими бывшими государствами Варшавского договора. Бен с удовлетворением наблюдал за этим процессом, даже когда его интерес сместился от компенсации за Холокост к предотвращению подобных катастроф^XVII.

Глава 7 Как выигрывать «безнадежные дела»

Мосты в новое время

В марте 1956 года приключения Бена и Гертруды Ференц в Германии закончились. Они провели почти десять лет в стране, где Бен не только выполнял захватывающие задачи, но и пережил «столько кошмаров». Четверо детей, родившихся в Нюрнберге, Кэрол-Энн (1949 года), Робин-Ив (1950 года), Дональд Мартин (1952 года) и Нина Дейл (1953 года), должны были посещать школу в США, в более спокойной обстановке, вдали от теней мрачного прошлого. С улицы Лилиенкронштрассе, 14 во Франкфурте, где семья жила последнее время, они переехали в дом по адресу Бэйберри Лейн, 14 в Нью-Рошелле (Нью-Йорк).

Представители правительства Германии на федеральном и земельном уровнях, с которыми он работал в рамках политики возмещения ущерба, выразили Бену благодарность. «Вы проделали большую и хорошую работу в самые трудные годы», – сказал Якоб Альтмайер, бывший участник Сопротивления и депутат бундестага от партии СПД. Представители других партий также с уважением отозвались о Бене. «Как бы я ни сожалел о вашем отъезде из Германии, я понимаю ваше желание и потребность вернуться на родину и посвятить себя юридической деятельности», – писал Франц Амрен, бургомистр Берлина и председатель земельного отделения партии ХДС. Даже тогда было ясно, что Бен не прощается со старым местом работы. «Уже сейчас принятое вами решение время от времени посещать Европу, свидетельствует об искренней привязанности к нашему континенту» (из письма Франца Амрена). Петер Пауль Нам, государственный секретарь Федерального министерства по делам вынужденных переселенцев, беженцев и лиц, пострадавших от войны, оценил добрые отношения ФРГ с еврейскими организациями, которые возглавлял Бен, как «утешительное доказательство» того, что «из честности и человечности можно выстроить мосты над страшным, постыдным, злобным прошлым и увлечь по ним мир в новое время».

«Для меня было чрезвычайно приятно познакомиться с вами и внести небольшой вклад в вашу огромную и важную работу», – добавил Зигфрид Икенберг, бывший председатель Кёльнского сената, который заседал вместе с Беном в консультативном комитете по выплате компенсаций служителям еврейской общины. Правительственный директор Федерального министерства финансов Фриц Коппе в Бонне также отдал ему дань уважения: «Несмотря на то что в прошлом мы часто представляли разные стороны переговорного процесса, совместная работа по исправлению национал-социалистической несправедливости объединила нас». Жаль, что «вы больше не сможете содействовать всеобъемлющему примирению между Федеративной Республикой Германия и еврейскими организациями и, таким образом, подвести итог своей деятельности». Бен уезжал со спокойным сердцем – Федеральный закон о компенсациях, на который ссылался Коппе, безусловно, был в уже недалекой перспективе.

В Нью-Йорке Бен хотел начать карьеру адвоката. Судя по переписке, он обращался за советом к Джону Дж. Макклою и своему бывшему начальнику, Телфорду Тейлору. Бен беспокоился, что его знания, полученные в Гарварде, несколько «заржавели». Макклой в то время возглавлял совет директоров банка «Чейз Манхэттен», Тейлор был партнером в юридической фирме. Несмотря на уникальный опыт работы – главный обвинитель на одном из важнейших судебных процессов XX века, распорядитель инновационных решений о репарации и директор «пожалуй, крупнейшей в мире организации по оказанию правовой помощи», – Бену оказалось трудно закрепиться в Америке. Ни одна из его прежних должностей не позволяла сделать прибыльную карьеру, какую сделали большинство его однокурсников по Гарварду. Известные юридические фирмы в первую очередь интересовались, сколько состоятельных клиентов он может привести. Здесь он не мог быть полезен: его клиентура состояла из людей с тяжелой судьбой, переживших Холокост, у которых за душой не было ни гроша.

Бен некоторое время занимался рутинными судебными делами для небольшой юридической фирмы, но ему не нравилось иметь дело с ссорившимися супружескими парами и тому подобным. Помогало то, что он продолжал исполнять обязанности в Конференции по претензиям и Объединенной реституционной организации. Вскоре оказалось, что даже после второго возвращения из Германии он не в силах разорвать связь с этой страной и ее волнующей историей. Через несколько лет ему улыбнулся шанс присоединиться к фирме Тейлора в качестве партнера. Он сменил на этом посту Джеймса М. Лэндиса, бывшего декана Гарвардской школы права, который однажды помог ему продолжить учебу. Бен сделал себе имя как «адвокат по безнадежным делам», за которые ему выплачивалось вознаграждение в случае успеха. Если он проигрывал, то не зарабатывал ничего. В случае победы получал несколько процентов от выигранной суммы. Зачастую события, связанные с Холокостом, имели довольно слабую правовую основу, но были «морально оправданы». В таких случаях он использовал специальные методы, которые совершенствовал в течение многих лет. Показательным примером этого является дело организации «Бнай-Брит».