Свежее сено - [16]
— Хорошая девушка! Очень хорошая!
И Монька чувствует, что он приобрел верного товарища.
А когда подходит Пилинка, эта новая накладчица, со свежей печатной краской на лице и говорит: «Я напишу заметку в стенную газету о вашем изобретении», то он, конечно, ей благодарен.
Он глядит на нее и видит, что она уже не так часто меняется в лице, что теперь на ее личике одно установившееся выражение. Она, должно быть, уже привыкла, уже сжилась с типографией.
Но какая она красивая, какие у нее красивые руки, какие заостренные пальчики, и даже булавочка, которая будто невзначай приколота к блузке, блестит каким-то особым блеском.
— Вам она нравится, булавка? Ее подарил мне один мальчик. Он был влюблен в меня. Это было еще тогда, когда я училась. Ах, какой это был мальчик! Он мне потом показал свой дневник. Он заранее заучивал слова, которые он мне должен сказать. Но стоило ему подойти ко мне, и он выговорит два слова и теряется.
А она довольно умная, эта малютка. И чувствует она себя уверенно. Но зачем она ему это рассказала? Может, она думает, что он тоже мальчик, потому что он ей ничего не говорит!
А может, она сказала, что напишет заметку в стенгазету только для того, чтобы заговорить с ним? И никто, никто не думает о его изобретении?
Моньке обидно? Нет, кажется. Потому что он все равно чувствует благодарность к этой девушке, он еще покажет! Он еще изобретет! Будь благословенна, девушка, отныне и вовеки!
К черту! Что же, ему все время только и думать об изобретениях? Что, он обязан корчить из себя праведника?
Двадцать дьяволов, двадцать пальцев — десять его и десять ее — сплетены воедино.
Молчание. Пауза.
Теплый весенний вечер. Тротуары заполнены гуляющими парами. Юноши и девушки льнут друг к другу, словно стараются столкнуть друг друга с тротуара…
У многих гуляющих лица бледные — люди устали, должно быть, от долгого хождения.
На небе бледная луна. Она, должно быть, устала следовать за гуляющими и не спать ночами. И когда Монька с Пилинкой встречаются на улице с Метером, то и Метер присоединяется к ним, и они гуляют втроем.
О Моньке Минкине, этом изобретателе, который работает в цинкографии и к тому же еще рисует как художник, накладчицы говорят, что он оригинален. И Монька из кожи лезет вон, чтобы быть оригинальным. Он иногда дурачится, но вообще он хороший парень. У него всегда улыбка мотыльком порхает на губах. Эта улыбка часто лишняя. Попробуйте, например, объясниться в любви с улыбкой на губах. Ясно, что тут улыбка ни при чем!
Метер, этот рабочий аристократ, который собирается жениться на тихой, скромной девушке, сам тоже тихий и скромный.
Пилинка. Она свежа, как дождь в весенний день, свежа, как школьница, только что сдавшая экзамены.
Они гуляют. Они идут по тесному тротуару, и Монька предлагает пойти в парк.
Пилинка улыбается как новорожденная. Тысяча крошечных улыбок в ее глазах.
А Монька Минкин умеет рисовать.
Он говорит:
— Я художник, я ошеломил бы весь мир, если бы нарисовал твой портрет, согласись только позировать.
А она смотрит тысячами растерянных улыбок.
Что она? Не знает, что такое позировать?
— Тебе придется каждый день приходить ко мне.
Она смотрит тысячами испуганных улыбок.
— И я буду писать твой портрет.
И она смотрит тысячами довольных улыбок.
А Метер тих и скромен. Он идет и молчит.
В парке на каждой скамейке парочка, каждая скамейка как раз против луны, и никто ее не стесняется, целуются. А на одной скамейке девушка плачет, а парень сидит отвернувшись.
Вокруг весенние декорации: звезды, деревья, трава и млеющая луна.
— Золотая ночь, — говорит Монька.
— Золотая, — соглашается Пилинка.
— Лунный свет вливается в сердце.
— Вливается в сердце, — соглашается она.
— И хочется всех прижимать к сердцу и целовать.
— И целовать, — соглашается она.
— Ну…
И она согласна.
А ты, небо, знай свое! Рассыпай звезды. Остальное тебя не касается. Не заглядывайся. Пусть лучше товарищ Метер на тебя заглядывается. У него в глазах пара задумчивых звезд.
И может статься, что он думает теперь не о тихой, скромной девушке, на которой он собирается жениться…
И может статься, что он сам уже влюблен в Пилннку. Знаем мы этих тихонь.
Ну, а эта Пилинка — что ей нужно? Почему они так затуманиваются, ее ясные глаза?
Почему они так жмут руку Моньке — ее сильные руки?..
Неужели она влюблена в Моньку?
Если спросить ее сейчас: «Любишь ты Моньку?» — она сказала бы: «Нет, я его не люблю».
А если спросить: «Отпустишь ты его?» — она ответит: «Нет, не отпущу».
«Так ты, должно быть, его любишь?» — «Может быть, я его и люблю».
Но не спрашивайте ничего теперь у Моньки, он очень занят. Он размышляет.
Ему хочется поцеловать Пилинку, но он думает, что не совсем удобно целоваться на глазах у товарища.
А Пилинка все ближе прижимается к нему, и глаза ее затуманиваются, и она уже ничего почти не видит, и она уже ни о чем на свете не думает…
И Монька чувствует, что ему нужно думать за троих: во-первых, за себя — он, кажется, забыл все и вся, во-вторых, он должен думать и за нее — кто она, он ведь только несколько раз видел ее. Любит он ее? Нет, он, кажется, не любит ее, так что же ему нужно от нее? И, наконец, о Метере… Где это она теперь — тихая, скромная невеста Метера?.. И что ему, Метеру, надо от Пилинки?
Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.