Светунец - [8]

Я и сам седой.

Сто дорог протопал,

Чтоб побыть с тобой.

Но не надо, друг мой,

Раны бередить —

По дорогам трудно

Одному бродить.

Загрустил я что-то

У тебя в гостях.

До свиданья, тополь,

Старый холостяк.

Над Вычегдой

Хотел я солнце вычерпать,

Да выронил весло…

Над реченькой, над Вычегдой

Раскинулось село.

Церквушка беспризорная —

Прощеные грехи…

Кружились всюду вороны,

Молчали петухи.

— Родимое до донышка,

Ну в чем твоя вина?

Тебе ль не светит солнышко,

Трава ль не зелена?

Изба осиротелая

С березкой на лугу.

Мелькало платье белое

На дальнем берегу.

И вдруг такая сладкая

Вошла в меня тоска —

Напиться у солдатки бы

Парного молока.

Упасть в траву со стоном бы

И обо всем забыть…

— Земля моя бедовая,

Куда же дальше плыть?

И, спрятав боль мучительно

У сердца навсегда,

Я плыл и плыл по Вычегде,

И сам не знал куда.

Будка в тайге

Увела узкоколейка

В стужу лютую, в метель…

Где ты, будка-душегрейка,

Наш таежный «Гранд-отель»?

Там, за синею завесой,

По-над волоком седым,

Над трубой косматым бесом

Пританцовывает дым.

Бригадирская конторка,

Не забыть тебя вовек —

Прокопченные махоркой

И столовка, и ночлег.

Приходили лесорубы —

Бородаты, с матерком,

А девчата — глянуть любо —

Кровь играет с молоком.

Топоры под лавку сдвинут,

Сами к печке — благодать!

Словно тут и дом родимый

И твоя родная мать.

Кто из Тулы, кто из Пензы,

Кто из города Перми —

Заведут такую песню.

Просто хлебом не корми!

ВАЛЕРИЙ САВЕЛЬЕВ

Хлеб

Прилавок трещал обреченно,

Летали лихие слова.

От давки, от пота, от стонов

Кружилась моя голова.

Зажатый большими телами,

Ногами сучил, как во сне,

И тоже кричал: «Я для мамы,

Отвесьте, пожалуйста, мне!»

Тяжелого хлеба буханку,

Увидев меня среди вдов,

«Теть Маша» судьбой-лихоманкой

Бросала на чашу весов.

И с теплым душистым довеском,

Зажатым в цыплячьей горсти,

Так было светло и чудесно

Домой повзрослевшим идти.

Таежные избы

А след в снегу торить —

Весь день — работа.

Геологам — дорожная судьба.

А ввечеру мелькнет за поворотом

Под елью обомшелая изба.

Как в стольный град, к избе ведут дороги,

В таежных картах — четкий знак ее.

И в лунном свете встанешь на пороге

И скажешь: «Здравствуй, жданное жилье!»

И, поклонившись притолоке низкой,

Как всем, кто обитал здесь до тебя,

Ты в избу входишь с доброю улыбкой,

Унтами индевелыми скрипя.

Темна изба, да светел красный угол,

Где спички, соль в шершавом коробке.

Махорка — от неведомого друга,

А для огня — сушняк на камельке.

И вот изба, стара и неказиста,

До потолка наполнена теплом,

И на трескучий щурится транзистор

Подслеповатым маленьким окном.

И ей чудно, людские планы вызнав,

Запоминать значенья новых слов.

Заложены в глуши таежной избы,

Как угловые камни городов.

В больнице

По лестнице белой

Уходит мой маленький сын,

Зажав в пятерне.

Очень худенькой, слабой и влажной,

Прозрачный пакет,

Где, мерцая, лежит апельсин…

Уходит с сестрой,

Белоснежной, серьезной и важной.

Не надо ему

Ни прибавки к больничной еде

И вовсе не надо

Палат белокаменных этих.

Ему бы в троллейбус со мною —

Да к синей воде,

Да в парк за рекой,

Где играют веселые дети.

И с каждой ступенькою

Никнет его голова,

И сердце, наверное,

В эту минуту слабеет.

И вовсе не слышит он

Бодрые с виду слова:

«Ты будешь солдатом,

А плакать солдат не умеет».

И, горло сжимая,

Уходит мой маленький сын.

Стихает больница —

Печали людской общежитье.

Ты будешь здоровым,

Со временем станешь большим.

Заплачешь ли ты,

Когда буду совсем уходить я?

В сказки верилось по-детски…

В сказки верилось по-детски,

Страны грезились во снах,

Где бегут молочны реки

Да в кисельных берегах.

Как-то в тундре побережной

Зябкой осенью с утра

Кипятил я чай кромешный

У нехитрого костра.

Над рекой туман молочный

С моря Белого несло,

Берег илистый, непрочный,

Как кисельный, развезло.

Сказка явью обернулась,

Явь была нехороша…

Но по-детски улыбнулась,

Сказку вспомнила душа.

ЛЮДМИЛА ГАЛКИНА

Умчаться б в детство. Там легко…

Умчаться б в детство. Там легко.

Тот миг, как день, порой мне нужен.

Там, не стесняясь никого,

Побегать босиком по лужам,

Промчаться с визгом вдоль волны,

В грозу набрать в ладони градин,

И от весны и до весны

Не замечать глубоких ссадин.

Дожди

1

Синеву — на мелкие полоски!

Светлый день — на непохожих два!

От искристой солнечной прически

Из-за тучи прядочка видна.

В прошлом зной! В природе — обновленье!

Хлынул дождь в ладони тополей.

Бойкими кузнечиками с пеньем

Разбежались капли по земле!

2

Что общего у нас с дождем?

Прислушайтесь, как бьются капли…

И мы умеем так стучать

В окно любимое — не так ли?

Что общего у нас с дождем?

И мы порой идем вслепую,

Под ярким солнечным теплом

Таим прохладу ледяную.

Учила мама нежности…

Учила мама нежности,

Отец учил прилежности,

Учили сосны стойкости,

А незабудки — верности.

Учила ива гибкости,

Учило небо вольности,

Учила бабка скупости,

Любовь учила глупости.

Учили птицы пению.

Мороз учил терпению,

Весной фиалки — хрупкости,

А жизнь учила мудрости.

НИКОЛАЙ КОВАЛЕВ

Баллада о трубаче

Туман наклоняется к логу.

Летит эскадрон по жнивью.

Сыграй мне, трубач, на дорогу

Походную песню свою.

На марше мы все не ослабли

И спать не легли на хвою.

Вот молний блестящие сабли

Скрестились в жестоком бою.

А смерть не минует, догонит,

А всадники — лавою вскачь.

Ужаленный пулей в погоне

Роняет трубу наш трубач.

Глаза открываются немо,