Светунец - [12]

«Жить здесь — мечта моей жизни!» —

думаю неизменно, оглядывая домики

и почти дикую природу.

«Жить здесь — мечта всей моей жизни!» —

повторяю это, зная:

Мечта так и останется мечтой,

хотя электричка идет сюда

ровным счетом пятнадцать минут…

ВЛАДИМИР КУРБАТОВ

Отцовские деревья

Знакомый дом.

Деревья возле дома.

Не вспоминай, что видели они,

когда луна светила невесомо,

венчая нашей молодости дни!

Мой старый двор…

Но все теперь в нем ново,

и люди в доме новые уже.

— Курбатов я. Не знаете такого?

Мы жили здесь на первом этаже…

Еще не знают

и уже не помнят.

И я к деревьям повернусь лицом.

К деревьям,

                  что смотрели в окна комнат.

К деревьям,

                  что посажены отцом.

И будет миг и сладок,

                                 и печален,

Тихонько вздрогнет ветка под птенцом,

и я пойму:

они меня узнали —

деревья,

что посажены отцом.

Когда ночь…

Когда ночь

В фиолетовый дым

Одевает

             громады фасадов,

Этот город так мною

                                любим,

Что вовеки другого

                              не надо.

Я иду

         по его декабрю,

Я скольжу

На его поворотах,

Я на свет мимоходом

                                смотрю…

Он за стеклами

                        в окнах,

Как в сотах.

Ночью город

                    почти невесом,

Сонно улицы темные

                                 дышат,

И сквозь тучи

                      луны колесо

По заснеженным

                          катится крышам.

Этот город…

Ночами высок,

Потому что

                 невидимы горы.

И пульсирует

                     кровью висок:

Моя память,

                   вместившая город.

Я иду

         по его декабрю,

И плыву

В фиолетовой дымке,

И, чудак,

               сам с собой

                                  говорю…

И рождается

                    в выдохе имя:

«Златоуст»…

Затянув потуже пояса…

Затянув потуже пояса,

неужель отступимся от братства,

если есть хоть малое богатство, —

хлеб да соль, да птичьи голоса?

Да рассвет, сменяющий закат,

да такая трудная дорога…

К черту шлем и дьявола, и бога,

но попутчик дорог нам, как брат.

Мы в пути слова соединим.

За ошибки насмерть не осудим.

Выйдет срок — ошибки позабудем.

Только тех, кто предал, не простим.

Костер осени

Опять сентябрь пылает пламенем,

и в нем горят, горят дотла

уже не нужные желания,

пустые мысли и дела.

Костры иные — для свечения,

костры другие — для тепла,

а этот дан для очищения

от накопившегося зла.

Березки раскалились досветла,

и осень я благодарю,

что весь сгорю…

Но ведь не до смерти —

До обновления сгорю!

Мудрость встреч — это мудрость разлук…

Мудрость встреч — это мудрость разлук.

Этой мудрости нужно учиться:

взять и выпустить птицу из рук,

чтоб увидеть, что это за птица.

ВАЛЕНТИН ЛЕГКОБИТ

Я твердо убежден в одном…

Я твердо убежден в одном —

Светлее нет российской сини.

Мне хлеб,

               и соль,

                          и отчий дом

Мой милый край,

Моя Россия.

Ну как Россию не любить

За смех, за боль, за перегрузки!

Но для того, чтоб русским быть,

Так мало говорить по-русски.

Надеюсь на что-то…

Надеюсь на что-то:

На счастье, на радость.

Невзгоды, заботы,

Обиды, усталость.

Хорошая весть,

Дорогое участье…

А счастье и есть —

Ожидание счастья.

Погибшим — лежать, обелискам — стоять…

Погибшим — лежать, обелискам — стоять

И в небо глядеть высоко и тревожно.

Бессмертье нельзя никому нагадать,

Его иногда предугадывать можно.

Не вечен никто, но не в бронзе отлиты,

А в этих моих сумасшедших ночах

Колясками вечно скрипят инвалиды,

Седые мальцы костылями стучат.

И вдовы от горя теряют рассудок.

И матери смерти не могут найти.

А век не нашел дополнительных суток,

Чтоб все, кого ждали, успели прийти.

Поэтому, веря добру в человеке,

Они все идут по огню, по снегам.

Простите, потомки, коль в будущем веке

Они невзначай постучатся и к вам.

Клубы пара, как души волн…

Клубы пара, как души волн,

Поднимаются над водою.

Клен отвесил реке поклон

И притих, истомлен жарою.

Искра молнии голубой

Горизонт невзначай кольнула.

Рожь печально к земле прильнула —

Ветер начал чинить разбой.

А ромашки в минуты эти

Белоснежны и так красивы,

Словно не было на планете

Ни Дахау, ни Хиросимы.

Остывают виски…

Остывают виски.

Звездопады прошли.

Я рисую снежинки

На бархате снега.

Возвращенье весны —

Во вращенье земли

И еще в озаренье

Души человека.

Но себя не вернешь

На былые пути.

Время — наша надежда

И наша расплата.

Можно стрелки, конечно,

Назад отвести,

Только кто-то тогда

Опоздает куда-то.

Прости меня, мальчик…

Прости меня, мальчик.

Прости меня, сын.

Я тяжесть ошибки своей

Понимаю.

Прости,

Что осыпались иглы седин,

А я тебя

Только во сне обнимаю.

Прости,

Что не сможешь меня превзойти,

И ни презирать,

Ни высоко гордиться.

За вечную нашу разлуку прости.

За то, что тебе

Никогда

Не родиться.

Страшна не ночь…

Страшна не ночь,

                           а то, что не светает.

…Темны и сквер,

                           и память, и вокзал.

И кажется, что хуже не бывает,

Что не гудки округу разрывают,

А те слова, что я не досказал.

Мы постигли…

Мы постигли

Ночей заповедную речь,

Все, казалось,

В природе и вечно,

И мило…

Сотни этих счастливых

И радостных встреч

Нам всего на одно расставанье

Хватило.

Две буквы в созвучных словах переставил…

Две буквы в созвучных словах переставил,

А смысл изменился: «согреть» и «сгореть».