Светские манеры - [9]

— Какая же ты безропотная? Почему же тогда ты задаешь мне подобные вопросы? Симпатичная и благовоспитанная, в этом я согласна, а что касается твоей глупости, я думаю, это из-за лени и эгоизма…

— Какая ты все же резкая… Агнес, скажи мне как подруге то, что ты боишься сказать мне как дочери: ты любила меня?

— С твоей точки зрения, конечно, нет… Но, судя по тому, что я обладаю способностью привязываться к кому бы то ни было, да. Тебе, наверное, требовалось больше ласки, чем я могла дать. Ты сейчас слишком строго судишь обо мне, а ведь только недавно ты мной восхищалась… Если бы ты была более чуткой, то сегодня между нами не возникло бы такого непонимания.

Мари-Анж больше не чувствовала в себе сил продолжать разговор на такую тему и решила избежать дальнейших острых ответов матери, предоставив ей возможность возобновить их прежнюю непринужденную беседу.

После завтрака Агнес уехала на такси. Мари-Анж почувствовала себя потерянной. Она могла бы, конечно, отправиться к себе домой и отдохнуть, почитать или послушать музыку, ведь это ей доставляло удовольствие в течение стольких лет. Но почему-то сейчас ей было невыносимо даже думать об этом. Приехав домой, она пошла в кабинет Поля и расплакалась. Разговор с матерью расстроил ее.

Это наваждение совсем сведет меня с ума, говорила она сама себе. Я напрасно мучаюсь, что заставила Поля поверить в мою любовь к нему. Разве он стал бы счастливее от моего признания? Мне должно быть стыдно, что я хнычу из-за своего положения, которое в действительности не такое уж плохое… Я богата, молода, красива, свободна и, однако, не перестаю жаловаться на свою судьбу. Как это неприятно, когда между родителями и детьми возникают подобного рода отношения! Я так надеялась, что мама поможет мне избавиться от моих переживаний, ведь я все время изводилась от мысли, что столько лет прожила с человеком, не любя его. И как мне теперь стряхнуть с себя эту тоску? Может быть, стоит уехать из страны? Завтра я спрошу совета у Агнес. Как же мне надоела моя неспособность самостоятельно принимать решения! Надо бы просто спокойно сообщить ей место и дату моего отъезда.

8

Времени в пути — сначала пешком, а потом в такси — было вполне достаточно для того, чтобы еще раз перебрать в памяти свои претензии к матери. Агнес сказала, что дала Полю согласие на брак с ней, чтобы не потерять возможности хотя бы видеться с горячо любимым человеком. Наверняка это неправда или по крайней мере не вся правда. Но разве история с Полем — единственное, что она может поставить матери в упрек? В памяти Мари-Анж всплыли три других имени. Она давно постаралась их забыть, но, когда они все же вспоминались, она не могла не признать, что это дорогие ей имена.

Его имя ассоциировалось с названием зверя. Ги Парде и был похож на гепарда — самую быструю и длинноногую из больших кошек. Он был креолом с Антильских островов, происходил из зажиточной семьи и изучал в Сорбонне историю французской поэзии и философию. Впрочем, в философии и социологии он, в свои двадцать лет, считал себя сложившимся человеком. Он был марксистом и полагал это учение единственно верным. Поездки в континентальный Китай и на Кубу несколько охладили его революционный пыл, но не смогли изменить его убеждения, что буржуазный мир должен быть разрушен.

Мари-Анж познакомилась с ним на пикнике в одном из парижских пригородов. Он стоял на берегу Сены и смущенно улыбался, не решаясь войти в «ледяную» воду — не более 22–23 °C. Его чуть золотистая, похожая на тонкий шелк кожа покрывала стройное, длинноногое тело с великолепными, но не тяжелыми, как у атлетов, мышцами. Бархатные карие глаза, прямой нос, высокие скулы, чуть полноватые, но очень четкого рисунка губы делали его настоящим красавцем.

Мари-Анж не осталась к нему равнодушной. А он просто без ума влюбился в нее.

Она не сразу решилась пригласить его в свой дом. А когда это произошло, он просто покорил всех ее подружек и приятелей. Низким, бархатным голосом он читал Вийона так, что стихи поэта-школяра как бы пропитывались горячим экваториальным солнцем. А как Ги танцевал!..

В третий его визит, когда Мари-Анж, затаив дыхание, слушала рассказ Ги о нищете китайских крестьян, вошла мадам Агнес. Она отослала Мари-Анж, и та из-за прикрытой двери услышала, как ее мать решительно отказала Ги Парде от дома. Потом мать приехала к ней и заявила не терпящим возражений голосом, что светская девушка не может иметь ничего общего с антильским полукровкой, потомком рабов, да еще к тому же радикальных убеждений.

— Мама, мамочка! Да какой же он полукровка? Добрая половина парижан, я уже не говорю о жителях юга Франции, куда смуглее его.

— Никаких споров! Его ноги больше не будет в нашем доме. А если я узнаю, что ты встречаешься с ним где-нибудь еще, последние два класса ты будешь учиться в монастырской школе.

Они больше ни разу не увиделись. Мари-Анж не смела ослушаться свою ослепительно прекрасную, светскую мать. Ги Парде исчез из Парижа. Потом она случайно узнала, что он бросил Сорбонну и уехал «делать революцию на Сейшельских островах», так как домой вернуться не мог: в богатом родительском доме недоучившегося студента ждал очень холодный прием.