Светлые века. Путешествие в мир средневековой науки - [48]
Нет сомнений, что такое раздвоение чувств одолевало многих. Монахам, оставившим веселую студенческую жизнь, приходилось заново привыкать к аскетическому уставу святого Бенедикта, который превыше всего ставил смирение и послушание. Они возвращались на ту же ступень иерархической лестницы, на которую взошли в день, когда принесли свои монашеские обеты. Однако в Сент-Олбансе выпускникам полагались особые привилегии: им разрешали не посещать полуденную мессу, давали возможность продолжать учение, к тому же им полагалось жилье лучшего качества. Такие поблажки могли вызвать недовольство других монахов и даже подорвать авторитет аббата; видимо, поэтому выпускников Оксфорда так часто усылали за тридевять земель управлять каким-нибудь дочерним монастырем. Ожидалось, что оставшиеся возьмут на себя дополнительные обязательства: станут проповедовать или займутся обучением следующего поколения монахов[258]. Кроме того, они должны были применять полученные знания, создавая новые книги.
Для работы над самыми важными религиозными текстами и для делопроизводства аббатство нанимало профессиональных писцов, но львиную долю рукописей братья копировали самостоятельно. Аббат Томас де ла Мар считал, что это поможет образованным монахам избежать греха праздности. «Пусть они будут заняты, каждый сообразно его талантам, – призывал он, – изучением, чтением и написанием книг; комментированием, исправлением, иллюстрированием и переплетным делом»[259]. Именно в процессе этих занятий Джон Вествик примерно в 1379 году оставил свой первый надежный след в исторических документах. Пока возводился новый скрипторий, Джон работал в тесном старом помещении для письма. Здесь, где бóльшую часть года пальцы сводило холодом так, что трудно было удержать перо, он при свете дорогих восковых свечей трудился над двумя книгами[260]. То, какие тексты он выбрал, многое может нам поведать, и не только об интересах самого Джона, но и о научных находках той эпохи. Обе книги были посвящены научным инструментам.
Они содержат два трактата об инструментах, которые аббат Ричард Уоллингфордский написал в 1326–1327 годах, уже завершая учебу в Оксфорде. Несколько уцелевших копий этих двух работ были сделаны в Сент-Олбанском аббатстве – и этому есть объяснение. Кропотливо переписывая труды Ричарда, монахи распространяли содержащиеся в них знания по сети дочерних монастырей Сент-Олбанса. Кроме того, так они могли почтить память своего выдающегося аббата. Да и для самого переписчика это была ценная возможность приобрести новые знания[261].
По рукописям, с которыми мы уже знакомы, понятно, что двух одинаковых манускриптов быть не может. Дело не только в том, что перечень научных трактатов в книге отражает личный выбор переписчика и почти никогда не повторяется, но и в том, что копии отдельных трактатов, каждый из которых мог быть не длиннее двух страниц, тоже уникальны. Выделка пергамента и компоновка листа, размер букв и их написание, стиль – или отсутствие – украшений, количество и аккуратность чертежей, полнота текста и даже название – все это сильно отличается от рукописи к рукописи. Вдобавок книги не застывали в неизменности. Читатели раскрашивали, комментировали, исправляли ошибки, добавляли чертежей там, где их не хватало, по-новому озаглавливали текст, подписывали имя (предполагаемого) автора или просто рисовали какие-нибудь каракули на полях. Поэтому переписывание рукописи всегда было длительным процессом, в котором размывались границы между чтением, копированием и редактурой. Именно в роли такого активного читателя мы впервые встречаем Джона Вествика: он добавил несколько чертежей к трактату Ричарда Уоллингфордского под названием «Ректангулус».
Ректангулус – это максимально упрощенный астрономический инструмент. В предыдущей главе мы узнали, что Сакробоско воспроизводил строение небес с помощью модели, которая напоминала сферическую клетку, – такая сделанная из медных колец конструкция называлась армиллярной сферой. Эти сферы, вплоть до XVI века висевшие в лекционных залах Оксфорда (см. рис. 3.2), служили двум практическим целям. С их помощью можно было смотреть на небо, измеряя положение звезд согласно нанесенным на кольца шкалам, как учил великий Птолемей[262]. Или же их можно было использовать в качестве наглядного пособия в обучении – в частности, для демонстрации трех основных астрономических плоскостей: горизонта, экватора и эклиптики (рис. 4.1а). Каждая из них представляет собой окружность, описанную вокруг центра небесной сферы, подобно шву на крикетном мяче, и у каждой есть свои полюса – вообразите линию, идущую вертикально вверх и вниз из центра круга, проведенную под прямым углом к его плоскости: полюса будут там, где эта линия пересекается с небесной сферой. Мы уже знакомы со всеми тремя плоскостями. Мы наблюдали восход и заход небесного экватора и всей небесной сферы, несущей звезды по кругу вокруг Полярной звезды и заставляющей работать солнечные часы. Мы уже знаем, что по высоте Полярной звезды – углу между направлением на Полярную звезду и плоскостью горизонта – можно узнать широту, на которой находится наблюдатель. Плоскость горизонта имеет собственный «полюс» – зенит, расположенный прямо над головой наблюдателя. Третья плоскость – это эклиптика, по которой Солнце совершает годичное путешествие по созвездиям, и она расположена под углом 23,5° к экватору. Планеты следуют по тому же маршруту, хотя немного отклоняются в обе стороны от эклиптики, причем иногда мы видим, что они меняют направление движения.
