Светлые истории - [25]

Что сделает Дорошенко, если останется с русскими один на один? Подожмет хвост и уползет, как шакал. И что тогда делать людям, которые ему поверили и за ним пошли?..

После смерти брата жизнь для Гизи потеряла много красок. Если бы еще из Грузии не пропал Дорошенко. Но хохол исчез. Говорили, что его нет и на Украине.

Гизи стали нужны деньги, чтобы жить. Друзья брата звали Гизи работать домой, а учебу заканчивать заочно, в отстраивающемся Грозном. Мама тоже звала домой. Она показывала Гизи девушку, которую ему присмотрела. Девушка была из хорошей фамилии и должна была родить Гизи хороших детей.

Гизи было все равно. Одно желание сжигало его — убить Дорошенко. В остальном он соглашался почти со всеми. В последний момент его уговорила закончить в Ростове четвертый курс и только потом перебираться домой женщина, у которой он жил. Это была разведенная, чистая женщина, которая его полюбила. Он с ней недавно сошелся и жалел ее. К тому же друг Вахи сказал, что нужно время для подготовки хорошего места работы. А другой друг брата обещал подключить службу безопасности, чтобы узнать, где прячется Дорошенко.

Многие друзья Вахи стали большими людьми. Они сделали Гизи документы сотрудника охраны и разрешение на нарезное оружие, чтобы он мог серьезно работать. В Ростове Гизи подружился с русскими парнями, которые охраняли частный заказник — «держали», как они ему сказали. Парни были спортсменами, здоровыми от природы, но не здоровее Гизи. Они «качались» на тренажерах в зале и очень удивлялись, как не занимавшийся специально чечен мог выжимать тяжелую штангу. Они говорили, что не каждый профессионал выжмет штангу больше 150-ти килограмм, что делал Гизи через месяц тренировок.

«Качаться» в зале, объезжать с русскими друзьями заказник, любить добрую русскую женщину, умеющую вкусно готовить, периодически наведываться к маме, денане и племянникам — все это отвлекало Гизи от чувства мести, хотя оно продолжало давить и додавливало его.

Учиться же ему стало неинтересно. Было глупо терять время на учебу, которая не давала полезных знаний, если можно было за деньги найти людей, которые сделают нужные задания, и договориться с преподавателями о сдаче практических работ, зачетов и экзаменов.

В день его рождения «качки» торжественно выстроились перед Гизи в зале.

— Держи, чечен! — они подарили ему сумку с советским «калашом». На автомате был выбит 1973-го год — он был ровесник Вахи — и нарисована красная армейская звезда. Подарок тронул Гизи до слез — он обнялся с каждым, как с другом.

Автомат ему переделали под одиночную стрельбу, поставили глушитель и нарезали под него резьбу на стволе. Это было серьезное оружие, не чета модным короткостволам, с которыми воевать только в подъездах. Со ста метров Гизи выбивал из своего автомата не меньше «девятки».

Автомат теперь всегда был в багажнике Гизи. Три раза из-за него пришлось драться на трассе, пока Гизи не запомнили. «Гаишники», которые к нему привязывались, были второсортными русскими. Брат говорил Гизи, что когда русских второго сорта станет больше, чем первого, новое поколение молодежи опять решит жить без русских.

Гизи честно показывал «гаишникам» все, что положено, все документы и разрешение на оружие, говорил про автомат в багажнике, но как только милиционеры видели «калаша» своими глазами, то будто дурели. Наверное, в их глазах начинали сверкать новые звезды на погонах и дырки на кителе под ордена. К нему подскакивали с трех сторон, кричали выйти из машины, лечь на землю и другие глупости. Три раза пришлось раскидывать этих идиотов, пока на трассе успокоились и поняли, что у него не только документы в порядке, но и чечен он правильный.

А первый раз по-глупому его остановили в Ростове. Автомата тогда у него не было. Он только начал «качаться» с парнями и ехал после соревнований, кто больше выжмет и присядет. Он выжал 180-ть, но все равно проиграл и был жутко зол. Когда Гизи стал вылезать из машины, его мышцы ног и спины скрутило такой жуткой судорогой, что он повалился на дорогу и стал кататься по асфальту. «Гаишники» решили, что он пьяница или обкуренный. Жадность до денег замутила им глаза, и они навалились на груду катающихся перед ними мышц. Он их предупреждал, что поубивает, но только насмешил. Они сильно ошиблись, заломив чечену руки за спину и решив надеть на них наручники. Почувствовав металл, Гизи впал в бешенство и стал изворачиваться, рыча от боли. Втроем они катались кучей по асфальту несколько минут, пока уставшие милиционеры не поняли, что не с тем связались.

Это тогда Гизи вспомнил про второй сорт и пожалел русских. Среди них много хороших людей. Есть такие, каких нет ни у одного народа. Но и слишком много таких, которые все усилия хороших людей могут свести в ничто.

С приходом весны Гизи начал жалеть, что послушал женщину. Ни долгие тренировки с железом, ни уважение многих русских не могли заглушить острую боль, от которой он плохо засыпал. Стоило Гизи закрыть глаза, как ему казалось, что он слышит ропот мертвых предков. Род укорял их семью за то, что Ваха не смог отомстить за отца, а он не может наказать убийцу брата. Часто, когда ему удавалось заснуть, он вдруг просыпался в поту от страшного сна, которого не помнил, но в котором были одни и те же картины: обрубленная высокая скала; шоссе под скалой; телеграфные столбы, точно спички; стремительная и бестолковая река; каменный хаос и осыпи; дом, похожий на бетонный дот; корявая дорога вверх к аулу; освещенный тусклым лунным светом мост, опор которого не видно; беспокойная дозвездная пора и звездная ночь, готовая украсть его душу…