Светло, синё, разнообразно… - [61]
Уходит.
У Бабы Яги.
Появились КСЮША с ВОЛКОМ. Оглядываются.
ВОЛК. Здесь. Тсс. Тихо! Значит, говоришь, плохих не бывает. Ну, смотри. Только тихо!
Гром, вопли, тарарам, выскакивает ЯГА, в ярости бьющая посуду. Дико шепелявит.
ЯГА. Все! Все! Нет моих сил! Что ж такое? Неделю уснуть не могла, только сегодня под утро задремала, думала, может, приснится что-нибудь хорошее, сериал какой-нибудь, с бандитами, – и на тебе! Будто бы этот подлец Иван Царевич у меня из-под носу Василису свою Прекрасную утащил, и жениться собрался! А? Всех расстреляю!!! Василиса! Ты где? На месте? На месте.
У клетки, где сидит большая лягушка.
Вот она, Прекрасная Василиса. А что? Все-таки не Квазимода. О! А может, это не она? Может, пока я дремала, и вправду подменили ее? Василиса! Это ты? Или не ты? Отвечай!
ЛЯГУШКА. Ква! Ква!
ЯГА. Ква-ква-ква или ква-ква-ква?
ЛЯГУШКА. Ква-ква…
ЯГА. Ква-ква! Ква-ква-ква-ква Иван Царевич ква-ква-ква, а то смотри ква-ква-ква-ква!
ЛЯГУШКА. Ква… ква…
ЯГА. Голос вроде ее. Ну, мы счас проверим. (Колдует.)
Аты-баты! Трали-вали!
Фу ты, ну ты! Хали-гали!
Заур-баур – три кольца!
Ламца-дрица оп-ца-ца!
Лягушка превращается в ВАСИЛИСУ ПРЕКРАСНУЮ.
Вроде не подменили. Не украли. Не утащили тебя. И даже не надейся! Забыл тебя твой Иван. Кабы помнил, уж давно бы тут саблями махал с утра до ночи. Забыл! Хотя что ж: может, и погубил его кто. Зарезал или утопил.
ВАСИЛИСА. Ой, Яга Ногаевна, ну что же вы такое говорите!
ЯГА. А то и говорю: не надейся! Лучше вон поди прибери мусор, чем реветь-то зря! Ну!
Василиса, всхлипывая, подметает.
Уй!.. Уй!.. Глаза бы не глядели. Отойди! (Махнула рукой – мусор исчез.) И ведь учила же я ее – а толку никакого. Отраву сделать – и то не может. Кажется, чего проще: берешь гадюку, крысу дохлую, заливаешь бензином и в тенечек на три дня.
ВАСИЛИСА. Яга Ногаевна! Я же змей ужасно как боюсь!
ЯГА. Еще и змей боится. Ну на что ты годишься? И чего это на тебе все жениться хотят?
ВАСИЛИСА. Я песни пою замечательно.
ЯГА. Скромница ты, я вижу. Ну давай, валяй, спой чего-нибудь полезное для хозяйства.
ВАСИЛИСА.
ЯГА. Все? Ну и какая польза от твоего пения? Да никакая. «Дождусь, дождусь…» Гляди, дождесься у меня. А ведь я думала: помощница мне будет. Куды! В доме грязища, пылища… Ну хоть цветочек ты сможешь мне наколдовать? Я ж тебя учила.
ВАСИЛИСА. Я попробую. А какой цветочек вы хотите?
ЯГА. Розу давай, красную. Чтобы шипы были как гвозди!
ВАСИЛИСА (старательно). Раз, два, три. Беру горшок, бросаю корешок. Перо жар-птицы, ключевой водицы. Аты-баты… аты-баты… ой, я забыла!
ЯГА (отбирает горшок, продолжает сама). Аты-баты! Шу-шу-шу! Розу красную прошу!
Из горшка клуб красного дыма – прямо Яге в лицо.
Та-ак…
ВАСИЛИСА. Ой! Яга Ногаевна, простите! Я не хотела! Я, наверно, корешок перепутала!
ЯГА. Я просила красную розу, и что я имею?
ВАСИЛИСА. Я не нарочно!
ЯГА. А имею страшную рожу. Издеваешься над старухой. В клетку тебя, в клетку. Аты-баты! Хали-гали!..
Выскакивает КСЮША.
КСЮША. Аяяяяяяяяяй! Аяяяяяяй!
Яга в обомлении.
Все? Успокоилась? Теперь говори: не стыдно тебе из прекрасной Василисы лягушку делать?
ЯГА. Не стыдно.
КСЮША. Совсем совести нет?
ЯГА. Нет. Давно уже. У меня и было-то немного.
КСЮША. Никогда не поверю.
ЯГА. Серый! А ну, иди сюда.
Подходит ВОЛК.
Твоя подружка, да? Твоя, твоя, по шапочке вижу. Ты зачем ее ко мне приволок?
ВОЛК. А чего же она…
ЯГА. А чего она?
ВОЛК. А она говорит, что плохих на свете не бывает, а только больные или глупые.
ЯГА. Ну и какая же я по ее классификации?
ВОЛК. Какая-какая… глупая! Дура дурой.
ЯГА. Я?! (В ярости.) А-а-а…
КСЮША. Да нет же, не то, совсем не то!
ЯГА (не слушая). Аты-баты! Хали-гали! Фу ты, ну ты! Трали-вали!.. Сейчас я из вас всех головастиков наделаю.
ВОЛК. А меня-то за что? Я же свой!
ЯГА. А пусть видит, до чего я плохая!
(Музыка.)
Но тут – трр! – затрезвонил Ксюшин мобильник.
Общее изумление. Тишина.
КСЮША. Баушка, привет!
БАБУШКА. Ну, как ты там?
КСЮША. У меня все в порядке. Сижу на цветочек любуюсь.
БАБУШКА. На какой цветочек?
КСЮША. Да тут у хозяйки одной. Роза красная.
БАБУШКА. Захвати хозяйку с собой. Скажи, я приглашаю. А то ты так и к утру не доберешься.
КСЮША. Обязательно захвачу. Не волнуйся, к вечеру будем. Пока!
Пауза.
ЯГА. Хорошая у тебя игрушка. Можно с бабушкой поговорить.
КСЮША. Можно.
ЯГА. Пожарных вызвать.
КСЮША. Тоже можно.
ЯГА. Или милицию.
КСЮША (протягивает мобильник). Хочешь?
ЯГА (отшатнувшись). Ты, правда, думаешь, я глупая?
КСЮША. Да это он говорит, а не я! Какая же ты глупая? Ты больная! У тебя зуб болит! Ты что, не слышишь, как ты ражговариваеш?
Удостоившись в 2015 году Российской национальной премии «Поэт», Юлий Ким вспомнил о прозе – и подготовил для издательства «Время» очередную книгу своей авторской серии. Четыре предыдущие томика – «Моя матушка Россия» (2003), «Однажды Михайлов» (2004), «Стихи и песни» (2007), «Светло, синё, разнообразно» (2013) – представили его как иронического барда, лирического поэта, сценариста, драматурга… И вот теперь художественная проза, смешанная, как это всегда и бывает у Кима, с воспоминаниями о родных его сердцу местах и близких людях.
Новый роман Елены Катишонок продолжает дилогию «Жили-были старик со старухой» и «Против часовой стрелки». В том же старом городе живут потомки Ивановых. Странным образом судьбы героев пересекаются в Старом Доме из романа «Когда уходит человек», и в настоящее властно и неизбежно вклинивается прошлое. Вторая мировая война глазами девушки-остарбайтера; жестокая борьба в науке, которую помнит чудак-литературовед; старая политическая игра, приводящая человека в сумасшедший дом… «Свет в окне» – роман о любви и горечи.
Один из главных «героев» романа — время. Оно властно меняет человеческие судьбы и названия улиц, перелистывая поколения, словно страницы книги. Время своенравно распоряжается судьбой главной героини, Ирины. Родила двоих детей, но вырастила и воспитала троих. Кристально честный человек, она едва не попадает в тюрьму… Когда после войны Ирина возвращается в родной город, он предстает таким же израненным, как ее собственная жизнь. Дети взрослеют и уже не помнят того, что знает и помнит она. Или не хотят помнить? — Но это означает, что внуки никогда не узнают о прошлом: оно ускользает, не оставляя следа в реальности, однако продолжает жить в памяти, снах и разговорах с теми, которых больше нет.
Роман «Жили-были старик со старухой», по точному слову Майи Кучерской, — повествование о судьбе семьи староверов, заброшенных в начале прошлого века в Остзейский край, там осевших, переживших у синего моря войны, разорение, потери и все-таки выживших, спасенных собственной верностью самым простым, но главным ценностям. «…Эта история захватывает с первой страницы и не отпускает до конца романа. Живые, порой комичные, порой трагические типажи, „вкусный“ говор, забавные и точные „семейные словечки“, трогательная любовь и великое русское терпение — все это сразу берет за душу.
Великое счастье безвестности – такое, как у Владимира Гуркина, – выпадает редкому творцу: это когда твое собственное имя прикрыто, словно обложкой, названием твоего главного произведения. «Любовь и голуби» знают все, они давно живут отдельно от своего автора – как народная песня. А ведь у Гуркина есть еще и «Плач в пригоршню»: «шедевр русской драматургии – никаких сомнений. Куда хочешь ставь – между Островским и Грибоедовым или Сухово-Кобылиным» (Владимир Меньшов). И вообще Гуркин – «подлинное драматургическое изумление, я давно ждала такого национального, народного театра, безжалостного к истории и милосердного к героям» (Людмила Петрушевская)