Свет золотой луны - [12]

— Да ничего особого, — пожал плечами Рафик, — захожу я в кинозал, а этот священник сцену ломает.

— Как ломает? Зачем ломает? — заинтересовались ребята.

— Вот и я его спрашиваю: «А зачем вы сцену ломаете?» Он говорит: «Разберу сцену и из этих досок что-то сделаю...» А что он сделает, я так и не понял. Слова какие-то мудреные, то ли кастас какой-то, то ли еще чего. Словом, что-то для службы Богу. Я ему говорю: «А почему вам никто не помогает?» А он мне отвечает: «Вот ты мне и помоги. Тогда если кто еще придет, то уже таких вопросов задавать не будет, а сам станет помогать». Я ему говорю: «Мне нельзя, я мусульманин, а храм у вас христианский». Он меня спрашивает: «А ты намаз пять раз в сутки совершаешь?» Я удивился: «Какой такой намаз?» А он опять смеется: «Какой же ты мусульманин, если не знаешь, что такое намаз. Ты еще пока ни то ни се. Так что можешь смело за работу приниматься». Я говорю: «Да мне некогда». А потом вижу, у него гвоздодер маленький, таким разве поработаешь. Там гвоздищи на сто пятьдесят, не меньше. Я ему и предложил принести из дому большой, удобный гвоздодер. Он обрадовался. «Вот спасибо тебе, — говорит, — неси быстрей, а я за тебя пока помолюсь. Как тебя зовут?» Я говорю: «Зовут меня Рафик, но как же вы за меня молиться будете, если я ни то ни се». «А это уже мое дело, — говорит он, — как я буду за тебя молиться». «Помолитесь лучше, — говорю я ему, — чтобы у меня отец не пил». Сказал и пошел к вам. Теперь надо идти за гвоздодером, раз обещал.

— Пойдем все вместе, — сказали ребята, — поможем попу, все равно делать-то нечего.

Так и стал Сергей со своими друзьями ходить к отцу Валерию, так звали батюшку, и помогать ему восстанавливать храм. Сделали вместе из досок сцены иконостас, престол и жертвенник. Затем отец Валерий привез иконы и начал совершать службы. На первую службу ребят пригласил. Те постояли немного, переминаясь с ноги на ногу, да так и ушли, не дождавшись конца службы. Больно утомительно и неинтересно им показалось на службе стоять.

Сергей вышел из храма вместе с друзьями, но на следующий день пришел утром в храм и отстоял всю службу. Почему он так сделал, сам себе объяснить не мог, потянуло просто, и всё.

После окончания службы все молящиеся стали подходить к отцу Валерию и целовать крест, который он держал в руке.

Сергей постеснялся подходить вместе со всеми ко кресту и уже собирался уходить из храма, но тут отец Валерий сам подошел к нему прямо в облачении:

— Привет, Сергей, рад тебя видеть. А ребята где?

— Да кто где. Сегодня же воскресенье. Наверное, на школьный стадион пошли мячик погонять.

— А чего же ты с ними не пошел? — спросил отец Валерий, испытующе посмотрев на Сергея.

— Да чего там интересного. Каждый день одно и то же. А тут у вас все необычно. Служба идет вроде на русском языке и в то же время не очень понятно, но красиво.

— Ну что же, Сергей, — вдруг широко улыбнулся отец Валерий, — еще раз убеждаюсь в истине слов Господних: «Много званых, да мало избранных». Хочешь, я тебя научу читать на церковно-славянском?

— Меня-то навряд ли, — замялся Серей, — я в школе по немецкому больше тройки никогда не имел.

— Немецкий не наш язык, а славянский, он родной, на котором наши с тобой предки говорили.

Так и стал Сергей к отцу Валерию ходить. Вначале на дому у священника он учился читать по-славянски. Ему это очень понравилось.

Вскоре стал ходить помогать батюшке за службой. Кадило разжигал, со свечой выходил. А как научился хорошо по-славянски читать, то его отец Валерий поставил в хор, на клирос чтецом.

*  *  *

После окончания школы Сергей учиться никуда не поступил. Троек было много в аттестате.

Мать ему сказала:

— Раз не учишься, то иди куда-нибудь работать, а то на свою зарплату я тебя, такого бугая, не собираюсь тянуть. И от армии мне тебя нечем отмазать.

Сергей пожал плечами:

— Да я и не собирался от армии косить. Вон Колька Парфенов отслужил в Морфлоте и вернулся, жив-здоров. Не всех же в Чечню направляют.

— А если в Чечню попадешь? — вдруг всполошилась мать. — Что тогда?

— А что тогда? Буду воевать.

— Господи! — всплеснула руками мать, — тоже мне вояка выискался. А если убьют?

— Не всех же убивают. Кто-то и возвращается, — сказал Серега, но уже не совсем уверенно.

Работать его взял к себе при храме отец Валерий. Здесь Сергей и за сторожа ночного, и за чтеца. Да и вообще правой рукой отца Валерия стал.

Когда подошло время Сергею идти в армию, отец Валерий отслужил молебен и сказал ему напутственное слово:

— Иди, Сергей, и служи Родине честно. Помни, наша православная вера налагает на нас особую ответственность быть преданным своему отечеству даже до смерти. Но помни еще и о том, что мы будем за тебя молиться, чтобы Господь сохранил тебя от всякой напасти и вернул домой в здравии.

При этих словах отец Валерий расстегнул ворот рясы и снял свой нательный серебряный крестик.

— Давай, Сергей, снимай свой, мы с тобой поменяемся. Я с этим крестиком сам в армии служил. Теперь я твой крестик буду носить, а ты мой, чтобы все время помнил, что тут за тебя молятся.

*  *  *

На лесной лагерь ваххабитов спустилась ночная мгла. То тут, то там слышались приглушенные голоса. Костров боевики не жгли, соблюдая маскировку лагеря. Ужин готовили на портативных газовых плитках. Запахло жареным мясом.