Свет за облаками - [27]

Внешне Агапэ никак не протестовал против гиперопеки матери, но совсем замкнулся в себе, ничего не рассказывал ей про свою жизнь и даже никогда не начинал первым разговор. Когда родители в очередной раз начинали препираться на тему, как его лучше воспитывать, Агапэ молча уходил в свою комнату и сидел там до тех пор, пока его не позовут.

В конце концов Адамис понял, что дальше так продолжаться не может и надо что-то срочно предпринять. Но что именно? Кто подскажет ответ на такой сложный вопрос? Может быть, кто-то из тех троих, которые постоянно помогают им улучшать свою жизнь — Лавочница, Горец или Проповедник?

Тогда Адамис затеял разговор с Лавочницей. В отличие от Иветты он никогда полностью не доверял этой женщине, но всё-таки решил спросить её мнение насчёт воспитания Агапэ.

Та, как обычно, сидела на лавочке у Магазина и курила свою вонючую трубочку. Она и Адамиса как-то пыталась пристрастить к этой своей привычке, и он, поддавшись на её уговоры, сделал на пробу одну затяжку. Но дым оказался таким едким и противным, что его чуть не вывернуло наизнанку. Он долго кашлял и отплёвывался, кляня про себя Лавочницу. И как только она может вдыхать такую отраву? И пусть она объяснила ему, что неприятно бывает только поначалу, а потом привыкаешь и начинаешь получать от этого процесса удовольствие, он твёрдо решил больше никогда не брать в рот эту гадость.

Адамис поздоровался с приветливой толстушкой и присел рядом с ней на лавочку с наветренной стороны, чтобы не вдыхать мерзкий дым.

— Здравствуй, мой дорогой, здравствуй! Как хорошо, что ты заглянул проведать старую одинокую женщину. Хочешь чего-нибудь купить для своей Иветточки или для сыночка? — улыбаясь во весь свой напомаженный рот, спросила Лавочница.

— Нет, спасибо. Сегодня я пришёл к тебе не за покупками, а за советом.

— Вот как? Что ж, буду рада помочь тебе, касатик.

— Мы с Иветтой совсем запутались и уже не знаем, что для Агапэ будет хорошо, а что плохо. Иветта боится отпускать его от себя, не даёт никакой свободы, а мне кажется, что это может погубить мальчика.

— Она — мать, золотко моё, и этим всё сказано. Матери положено волноваться за своих детей и защищать их по мере своих сил и возможностей.

— Всё так. Но, по-моему, она защищает Агапэ не от того, от чего следует. Она думает лишь о себе самой, я же забочусь о том, что будет лучше для самого Агапэ. Я хочу, чтобы мой сын был по-настоящему счастлив!

— Все твои проблемы — надуманные! — сделав последнюю затяжку и бросив окурок на землю, заявила Лавочница. — Побольше балуй сына, покупай всё, что ему нравится. Пусть Агапэ ни в чём не знает отказа. Тогда он поймёт, что вы любите его, и это сделает его счастливым.

— Он и так не знает ни в чём отказа, но вещи его не радуют! — покачал головой Адамис.

— Ну так научи его ими наслаждаться! Ты — его отец, и он во всём должен подражать тебе. Если Агапэ увидит, как много значат вещи для тебя, то и для него они вскоре станут источником счастья и радости. Он осознает, что ничто в мире не может доставить удовольствие сильнее, чем владение собственностью. Он будет стремиться приобрести всё больше и больше имущества, и в погоне за новыми вещами найдёт своё счастье!

— Спасибо тебе за совет! — ответил Адамис, вставая. — Ты мне очень помогла.

— Не за что, родной мой, не за что! Приходи почаще и сам учись радоваться покупкам!

* * *

Адамис шёл по лесной тропинке к дому и думал о том, что Лавочница видит мир несколько однобоко. Как будто она сама — один большой магазин, набитый вещами. Наверное, она по-своему счастлива, однако нужно ли такое же счастье Агапэ? Если последовать совету Лавочницы, то из мальчика выйдет отличный потребитель. Но хочет ли он видеть сына обычным, пусть и счастливым потребителем? Ведь он мечтал о более высокой и благородной судьбе для своего Агапэ!

Так и не дойдя до дома, Адамис развернулся и направился в сторону Стойки. Может быть, Горец даст ему более дельный совет, чем Лавочница?

Сын гор внимательно слушал Адамиса, чуть склонив набок свою кудлатую, с лёгкой сединой голову.

— Вах, джигит, проблема твой не стоит и яйца! — воскликнул он, когда Адамис закончил свой рассказ.

— Ты полагаешь, что это так просто — сделать Агапэ счастливым? — удивился Адамис.

— Твой мальчуган совсем зачах и скис! Он должен скакать и веселиться, как новорождённый жеребёнок, а не сидеть над учебником, как древний старик под чинарой. В нём бурлит и играет кровь, а ты загоняешь его в стойло! Он юн и горяч, и ему нужны новые впечатления, как орлу крылья! — провозгласил Горец.

— И что ты предлагаешь? — допытывался Адамис.

— А вот что я тебе, джигит, скажу: лишь путешествия способны врачевать хандру!

— Но я не могу отпустить Агапэ куда-то далеко одного. Иветта никогда не простит мне этого! — запротестовал Адамис.

Хитрая улыбка пробежала по лицу продавца вин.

— Есть способ исцелить юнца и мать не опечалить — вкусить он должен от лозы познания и счастья! — дал он свой ответ.

— Ты хочешь, чтобы Агапэ испил твоего вина? Не слишком ли рано ему приобретать такой опыт?

— Какой рано, джигит, не было бы слишком поздно! — Горец всплеснул покрытыми густым волосом ручищами. — Коль застоится молодая кровь — то захиреет и увянет вскоре плод! Неужто хочешь в самом деле ты, чтоб отпрыск твой загнулся от тоски?