Свет во тьме - [25]

…Через год архиепископ Феодор был вынужден покинуть Петровскую епархию. Под давлением местных властей Совет, наконец, настоял перед Патриархией на его переводе. Он ехал, и у него было время задуматься о том, что же принесло его служение в Петрово. Неожиданно архиерей понял, что издевался над настоящими верующими людьми, которые несли его оскорбления как свой крест. Или над теми, кто был беззащитен. Но ни одного настоящего подонка — нет, ни Льва Александровича: он всегда был искренне убежден в правоте своих деяний; ни Петра Борисовича, ни даже отца Георгия Грицука он не обличал в глаза так, как должен. А ведь они могли бы измениться. Владыка Феодор прибыл в новую епархию с надеждой исправить ошибки, совершенные ранее, и начать все сначала.

Но он был слишком стар душой, и если что-то не получилось, это не его вина — он очень старался. Владыка Феодор умер года через два от болезней, вызванных изношенностью организма. Но группа Кувина, пользуясь недоступностью информации, не преминула провозгласить, что он «умер за веру», что на новом месте архипастырского служения его «с пытками» замучили КГБшники.

После отъезда из Петрово архиепископа Феодора «кувинцы» попытались сделать еще одну гадость настоятелю собора. Однажды к отцу Анатолию после службы подошла молодая девчонка, вся в слезах, и рассказала, что она — нищая мать-одиночка. Жабова давала ей сто рублей, чтобы она своего ребенка, нагулянного неизвестно от кого, бросила после Литургии к ногам отца Анатолия и сказала: «Забирай своего ребенка». Но она увидела отца Анатолия и испугалась греха, поэтому не бросила ребенка, а покаялась перед батюшкой. Поражённый услышанным, архимандрит Анатолий спросил: «Учитывая связанность со мною обстоятельств вашей исповеди, вы разрешите познакомить конкретно с этими фактами тех, кого необходимо?». Девушка была не против.

Отец Анатолий рассказал Александру Береникину. Тот был жесток:

— Может, сейчас пусть Лев Александрович бутылки две выпьет, а потом не дадим ему опохмелиться, и он с ними разберется?

Но отец Анатолий не был так жесток. Его вполне устроило то, что девочка не оказалась негодяйкой, а в отношении «группы Кувина» он просил только оградить его от их новых нападок. История умалчивает, какие именно доводы нашел Лев Александрович, но настоятеля собора «кувинцы» с тех пор навсегда оставили в покое. С новым архиереем у него сложились самые добрые отношения. Но это уже другая страница истории собора.

СВЕТ, ТЬМА И ТЕНЬ

Глава 1

Лев Александрович с трудом повернулся с боку на бок и неожиданно проснулся. Голова раскалывалась, жутко тошнило, все тело ломило, во рту было так противно, как будто он поужинал дохлой крысой. «Воды», — застонал несчастный. Но подать воду было некому.

Лев Александрович, помощник старосты Богоявленского собора города Петрова, совершенно один жил в прекрасной по тем временам двухкомнатной квартире на первом этаже построенного несколько лет назад пятиэтажного панельного дома. За какие такие заслуги он сумел получить такое роскошное государственное жилье взамен той убогой халупы, в которой жил, пока не начал работать в соборе, и которая каким-то таинственным образом попала под снос, никто не знал. Нет, конечно, ответственные лица в горисполкоме, которым позвонили еще более ответственные из облисполкома, знали. Знали уполномоченный по делам религий, знали в КГБ. Именно эти структуры дали Льву Александровичу характеристику как незаменимого работника в деле контроля над религиозной ситуацией в городе, жилищные условия которого необходимо улучшить.

И вот его домишко, который и сам по себе через полгода развалился бы, так как хозяин никогда его не ремонтировал, вдруг попал в зону сноса, так как на этом месте якобы планировалось строить какой-то важный объект. А помощник старосты, никогда не стоя ни в каких очередях на улучшение жилищных условий, получил двухкомнатную квартиру. Дали ее вместо какой-то слишком уж языкастой ткачихи, матери-одиночки с тремя детьми, которой полезно было еще несколько лет пожить с ними в комнате коммуналки, чтобы научилась почтительнее разговаривать с секретарем фабричной партийной организации, а не разевать рот на заслуженных людей, передовиков производства. А важным объектом, который так необходимо было возвести, через пару лет оказался гараж для бывшего соседа Льва Александровича — председателя жилищной комиссии горсовета, который был несказанно счастлив одним махом избавиться от буйного и непредсказуемого соседа, прибрать постепенно себе его участок, да все это еще на «законных» основаниях, при поддержке областной власти. А уж с ткачихой помощнику старосты совсем подфартило: шумная и неспокойная, за несколько лет до того она начала возмущаться, почему ее сменщицу наградили орденом Трудового Красного Знамени и дали ей отдельную однокомнатную квартиру, а у нее ни мужа, ни детей, и лет только двадцать с небольшим, а заслуг-то всего, что хорошо умела ублажать секретаря фабричного парткома. Ну как такой «антисоветчице» жилищные условия улучшать? Наказать бы ее нужно было, да все же трех детей жалко, да и потом баба глупая, а все же и на работе, и в коммуналке на людях, — может, коллектив и перевоспитает. Поэтому очередь ее получать квартиру подошла, но вместо нее туда вселился заслуженный человек, имеющий правительственную награду (Лев Александрович был награжден медалью «100 лет со дня рождения В.И. Ленина»).