Свет в океане - [4]

— Я ходил по этому маршруту целых полсотни лет, так что у них духу не хватит брать с меня деньги за проезд. Обойдутся! — жизнерадостно поведал моряк и переключил внимание на большую бутылку крепчайшего рома, с которой коротал время. Чтобы поменьше дышать парами алкоголя, дневные часы Том обычно проводил на палубе. А вечерами в трюме играл в карты.

Отличить фронтовиков от тех, кто остался дома, никакого труда не представляло. И те и другие безошибочно это чувствовали и сторонились друг друга, предпочитая общество себе подобных. Пребывание в трюме оживило воспоминания о судах, которые везли новобранцев сначала на Ближний Восток, а потом во Францию. Оказавшись на борту, они сразу каким-то удивительным чутьем точно определяли, кто служил офицером, кто ходил в нижних чинах и кто где воевал.

Как и на военном транспорте, сразу стали думать, чем бы себя занять, чтобы развеять скуку морского путешествия. Решили остановиться на проверенном способе. Первый, кому удастся раздобыть сувенир в каюте первого класса, окажется победителем. Правда, сувенир был особенным: пара женских панталон. Призовой фонд удваивался, если панталоны будут не просто изъяты из каюты, а сняты с их обладательницы.

Зачинщик состязания — усатый здоровяк по имени Макгоуэн с желтыми от сигарет пальцами — сообщил, что узнал у стюарда, кто ехал первым классом. Выбор оказался невелик. Всего кают первого класса было десять. Адвокат с женой занимали каюту с широкой кроватью, было еще несколько пожилых пар и две старые девы (неплохой вариант). Но наибольший интерес представляла дочка какого-то толстосума, ехавшая в одиночестве.

— Думаю, что можно подняться по борту до окна каюты и залезть в нее, — объявил Макгоуэн. — Кто со мной?

Опасность предприятия не удивила Тома. После возвращения он слышал десятки подобных историй. Мужчины рисковали жизнью по глупой прихоти — на лошади, скачущей галопом, брали барьер в виде шлагбаума на железнодорожных переездах; заплывали в расщелины с единственной целью пощекотать себе нервы и выяснить, удастся ли им оттуда выбраться. Мужчины так привыкли испытывать судьбу, что теперь искали малейший предлог, лишь бы снова испытать былую остроту ощущений. Обычная жизнь им казалась слишком пресной. А может, они просто куражились.

На следующую ночь, проснувшись в холодном поту от очередного кошмара, Том решил прогуляться по судну, чтобы успокоиться. Время было два часа ночи. В это время суток можно гулять где захочется, и он решил подняться на верхнюю палубу. Глядя на лунную дорожку, он поднимался по ступенькам, держась за поручень, чтобы не оступиться при качке, и полной грудью вдыхал свежий морской воздух. На небе светились яркие россыпи звезд.

Заметив краем глаза, как в одной из кают мелькнул свет, он подумал, что и в первом классе кому-то не спится. И вдруг неожиданно ощутил знакомое чувство опасности. Тихо подобравшись к каюте, Том заглянул в окно и увидел мужчину и прижавшуюся к стене девушку, хотя ее никто не трогал. Мужчина наклонился к ней совсем близко, и на его лице заиграла ухмылка, которую Тому не раз доводилось видеть. Он узнал одного из участников пари, заключенного в трюме, и вспомнил о призовом фонде, который мог быть удвоен. Кретины! Том нажал на ручку, и дверь открылась.

— Оставь ее в покое! — сказал он спокойно, но решительно, входя в каюту.

Мужчина резко обернулся посмотреть, кто это, но, узнав Тома, улыбнулся:

— Вот черт! А я уж было решил, что это стюард. Можешь мне помочь, я как раз собирался…

— Я сказал — оставь ее в покое! Вон отсюда! Немедленно!

— Но я не закончил. Я как раз собирался устроить ей праздник. — От него пахло спиртным и табаком.

Том положил ему руку на плечо и сжал так сильно, что мужчина вскрикнул от боли. Он был на добрых шесть дюймов ниже Тома, но все же попытался ударить его кулаком. Том перехватил руку и вывернул ее.

— Имя и звание!

— Маккензи. Рядовой. СХ 3277. — Он по привычке даже назвал свой армейский номер.

— Рядовой, ты извинишься перед молодой леди, вернешься в кубрик и не высунешь оттуда носа, пока мы не пришвартуемся. Все ясно?

— Так точно, сэр. — Он повернулся к женщине: — Прошу прощения, мисс. Я не хотел ничего дурного.

Так и не оправившись от страха, она слабо кивнула.

— А теперь убирайся! — скомандовал Том, и мужчина, моментально протрезвев, выскользнул из каюты.

— С вами все в порядке? — спросил Том у женщины.

— Я… мне кажется, да.

— Он причинил вам боль?

— Он… — Она говорила так, будто отвечала на вопрос, которым сама задавалась. — Он до меня не успел даже дотронуться.

Том заглянул ей в лицо. Ее серые глаза начинали успокаиваться. Распущенные темные волосы спускались волнами до плеч, а кулачки еще нервно сжимали ворот ночной сорочки. Том снял с вешалки халат и накинул ей на плечи.

— Благодарю вас, — сказала она.

— Вы, должно быть, сильно перепугались. Боюсь, что некоторые из нас совсем одичали на войне.

Она промолчала.

— Больше он вас не потревожит. — Том поднял опрокинутый стул. — Решайте сами, стоит ли на него заявлять. Думаю, что он уже никогда не будет прежним.

В ее глазах стоял немой вопрос.

— Война меняет человека. В голове все путается, и человек перестает различать добро и зло. — Том повернулся чтобы уйти, но задержался и посмотрел на нее. — У вас есть полное право подать на него в суд, если пожелаете. Но ему, наверное, и так пришлось хлебнуть в жизни всякого. Как я и сказал, поступайте, как считаете правильным.