Свет в джунглях - [79]

Стремление к культуре, к знаниям, ранее подавляемое колонизаторами, в новых условиях вспыхнуло с удвоенной силой. Как-то Швейцер вместе с доктором Биссаугави проводил ночной обход палаты оперированных. В палате царила тишина. Пациенты мирно спали. Тускло светил ночник. И вдруг Швейцер увидел, что один из больных, молодой африканец, не спит. В чем дело? Оказалось, что парень при слабом свете ночника читает. Читал он настолько увлеченно, что не заметил даже появления врачей.

Доктор Биссаугави заволновался: у него в палате непорядок! Это следует немедленно пресечь! Он хотел было подойти  к читающему и сделать ему выговор, но Швейцер остановил Биссаугави.

— Не надо! — прошептал он.— Пусть читает! В его возрасте я тоже проводил ночи за чтением...

Затем улыбнулся и добавил:

— Сегодня книги глотает, а завтра, может быть, министром станет...

— Может быть, — согласился Биссаугави. И тоже улыбнулся.

Тех больных, которым не хватало мест, временно, по распоряжению Швейцера, размещали в приемных покоях. А в госпитальном поселке вновь с утра до вечера стучали топоры. Немецкий писатель Герберт Фрейер, посетивший в это время Ламбарене, писал: «Здесь повсюду строятся новые здания, потому что приток жаждущих помощи с каждым днем все более увеличивается».

Вскоре в госпитале ввели в строй еще один новый корпус на пятьдесят коек. Теперь здесь могли находиться на излечении одновременно пятьсот человек. Но врачи ежедневно жаловались Швейцеру:

— Больных так много, что мест снова не хватает!

— Ну что ж, — отвечал Швейцер, — выход один: нам надо успевать не только лечить, но и строить.

В Ламбарене к восьмидесятишестилетнему человеку вновь вернулась его былая энергия. Доктора видели в течение дня и в приемном покое, и в операционной, и на строительных площадках. Правда, проводить операции сам Швейцер уже не мог — мешали плохо гнущиеся пальцы, — но его присутствие в операционной, его советы, по единодушному мнению молодых врачей, очень помогали им.

В июле 1961 года Швейцер получил послание от Вальтера Ульбрихта. Глава Германской Демократической Республики писал ему о выдвинутом правительством ГДР «немецком плане мира». Этот план предусматривал отказ обоих германских государств от ядерного оружия.

Швейцер с волнением читал строки послания. Ведь Ульбрихт писал именно о том, что в свое время предлагал он в интервью с французскими журналистами.

Доктор немедленно берется за перо. Он пишет страстное письмо в поддержку «немецкого плана мира», принятого в ГДР, и с первым же пароходом отсылает его в Берлин.

А вскоре в Ламбарене приезжает заместитель Вальтера Ульбрихта — известный общественный деятель ГДР Геральд Геттинг. Швейцер с удовольствием слушает рассказы гостя о жизни в молодой республике немецких рабочих и крестьян.

Осенью доктор встретил особенно дорогих гостей — дочь Рену и своих обожаемых внучек. Рената Швейцер-Эккерт со свойственной ей энергией сразу же включилась в работу лаборатории, а внучки наслаждались обществом деда, который знакомил их с африканскими чудесами.

***

С постройкой неподалеку от Ламбарене аэродрома в госпиталь на Огове зачастили гости — журналисты, писатели, врачи, туристы. Последние, обычно богатые американцы, начинали свой путь в Ламбарене из Либревиля, где за одну ночь в шикарном отеле «Рой Дени» они платили столько же, сколько местный житель, сплавщик леса, зарабатывает по меньшей мере за десять дней. Начинался этот вояж с удивленного возгласа:

— Белый доктор бесплатно лечит чернокожих?! О, это невероятно! На это стоит посмотреть!..

От Либревиля через Порт-Жантиль два летных часа до Ламбарене. Самолет летит не очень высоко над густой зеленой чащей джунглей.

Аэродром Ламбарене находится в трех километрах от реки Огове. Напротив аэродрома, на большом речном острове, расположен городок Ламбарене, а в нескольких километрах от него вверх по реке лежит госпиталь доктора Швейцера.

На берегу Огове туристы, восторженно воспринимающие африканскую экзотику, нанимают каноэ и, держась берега, плывут в госпиталь. Издалека видны его белые строения с красными крышами. Скоро каноэ причаливают к пристани, и гости поднимаются в госпитальный поселок.

Поначалу доктор Швейцер радушно принимал всех приезжающих, но спустя некоторое время он заявил:

— Двери госпиталя всегда широко открыты для тех, кто приезжает сюда с добрыми намерениями и не мешает нам в нашей работе.

Дело в том, что некоторые недобросовестные журналисты, уловив оттенок недоброжелательности в отношении к Швейцеру официальных американских и западногерманских лиц после заявления доктора о поддержке им «немецкого плана мира», решили любым способом очернить благородное дело оказания медицинской помощи африканцам. В своем рвении они доходили до анекдотов. Так, один американский журналист, побывав в госпитале, написал о том, что больничные палаты содержатся настолько негигиенично, что даже их наружные стены забрызганы кровью.

Когда Швейцеру показали эту статью, он рассмеялся:

— Какой же автор этой чепухи журналист, если он не заметил, что в тот день мы красили крыши! — И, помолчав, добавил уже без смеха: — А может быть, он специально не заметил?..