Свет утренней звезды - [136]

— Хочу. Только чтобы никого не было на нашей свадьбе. Только ты, я и самые близкие нам люди, — смущенно опустив глаза бормочу я.

— Обещаю, — крепкая рука бережно гладит меня по голове, а затем теплые губы касаются моей макушки. — Прощайся, Эя. Нам пора.

Порывисто обняв всхлипывающих маму и Мирэ, я подхожу к папе и укладываю на его грудь заплаканное лицо. Грусть, что ложится на сердце каплями дождя, глухо барабанящими по зеленой листве, такая светлая, такая хрупко-хрустальная, и слезы, бегущие по щекам — они тоже светлые, это слезы радости, потому что поцеловав родных, я поворачиваюсь к Ярлу и, забыв обо всем на свете, бросаюсь в его широко распахнутые для меня объятья.

— Ты мне правда не снишься? — шепчу я в его склоненное ко мне лицо.

— Это похоже на сон? — вдруг хрипло спрашивает он, запуская пальцы в мои волосы и приникая к моим губам поцелуем. Таким… от него кружится голова, подкашиваются ноги, тело становится невесомо-легким и сердце замирает, забывая считать пульс.

Меч Ярла раскаляется добела, а затем его острие вспарывает пространство, открывая мерцающий бледно-розовым искрящийся путь, ускользающий в бесконечность.

— Куда мы? — заворожено вглядываюсь в мглистую даль, доверчиво прижавшись к его сильному телу.

— А куда бы ты хотела?

— Я не знаю, — на меня вдруг снисходит озарение, что если он тот, кого во всех мирах спектра зовут Солнцеликим, то он может показать мне самые потаенные уголки Ррайд. Я и мечтать о таком не смела. — У меня были видения: ты и я, танцующие среди белых песков. Такое место есть где-то?

— Есть, — весело смеется Ярл, стремительно подбросив меня вверх и, устроив на одной руке, в другой крепко сжимает свой меч. — Есть, моя синеглазая.

Линии граней подернулись и поплыли перед глазами красным туманом. В лицо неожиданно ударила удушливая опаляющая волна, но мгновенно упрятавшие нас в свои призрачные объятья духи тут же понизили температуру, позволяя наблюдать за открывшимся взору пейзажем словно из-за стекла, оставаясь незримыми для всего мира.

Красный полыхающий шар солнца медленно садился за горизонт, заливая белые пески и раскаленный колышущийся воздух багрянцем, словно кровью. Бескрайняя пустыня безмолвно наблюдала за падением светила, позволяя ветру гнать ему навстречу сухие волны барханов.

На вершине одного из них сидел крепкий молодой мужчина, у ног которого, свернувшись толстыми кольцами, лежала огромная желтая змея. Мужчина, обняв колени руками, понуро склонил голову, пасмурно вглядываясь в алый закат, и ветер ласково трепал угольно-черные кудри, обрамляющие его мужественное смуглое лицо.

— Кто это? — я прижалась щекой к щеке Ярла, внимательно рассматривая сидящего на песке человека.

— Правитель Оддегиров — Тахар Айгард, — поцеловал меня в висок Ярл, и я еще крепче обхватила его руками за шею.

— А что он здесь делает?

— Скрывает свою боль и отчаяние, — тихо поведал Ярл.

— Почему?

— Пустыня подбирается все ближе к оазисам. Мало воды. Нет ресурсов. Нет магии. Его раса вымирает. И он не в силах этого изменить.

— А ты? Ты можешь? — мне вдруг стало невыносимо жаль молодого правителя, прячущего свою печаль в иссушенных зноем песках.

— А тебе хотелось бы? — Ярл уткнулся своим лбом в мой, опаляя мои губы теплом своего дыхания.

— Да, — как завороженная смотрела в его колдовские глаза.

— Моя добрая девочка, — улыбнулся Ярл. — Ну, тогда давай исправим эту несправедливость, — он воткнул в песок свой меч, и внезапно вокруг него стало расползаться яркое свечение. Это выглядело так, словно клинок проткнул живую плоть, и раненная пустыня медленно и верно начала истекать золотой кровью. Сияние ширилось, ускользая все дальше к горизонту разливающимся безбрежным морем. Правитель Оддегиры вскочил на ноги, изумленно оглядываясь по сторонам, потом несмело наклонился, зачерпнув рукой горсть песка, превратившегося в чистое золото. Налетевший порыв ветра слизал его с широкой мужской ладони, рассеивая в воздухе искрящейся пылью. Навершие бархана всколыхнулось дымной волной, и над ним возник качающийся призрачный женский силуэт. Абрис темнел, наливаясь красками, обретая четкость и форму, секунды и …

— Мирэ! — ошеломленно распахнула глаза, разглядывая такой прекрасный и такой нереальный образ сестры. Она казалась волшебным духом пустыни: с шевелящимися, словно змеи, белоснежными прядями волос, тоненькая и гибкая, как лоза, с безмятежно-загадочной улыбкой на лице.

— Как думаешь, он ей понравится? — шепнул мне на ухо Ярл, кивнув в сторону Тахара.

Я усмехнулась. Даже не сомневаюсь, что сестра обратит на него внимание. Этот мужчина не походил на тех разряженных ухажеров, что бегали за ней, заглядывая ей в рот и стелясь ковриками под ноги. Этот был воин — жилистый и мускулистый, в агатовых глазах которого светились ум и решительность. Мужчина застыл истуканом, восхищенно уставившись на возникшую перед его глазами незнакомку, вытянул руку, пытаясь дотронуться до фарфоровой гладкости ее щеки. Фигура Мирэ плавно изогнулась и истаяла в лучах заходящего солнца серебристым туманом, а на том месте, где только маячил ее волшебный образ, остался лежать плоский синий камень.