Свет мой - [25]

Шрифт
Интервал

Колокол станционный брякнул — душу кипятком ожег: пора! Обнял меня Степан и побежал догонять поезд. Тихо стало. Пусто. Так тихо и пусто — сердце свое услышал: бьется, точно птаха в силке. Взял я аккордеон на руки, прижался щекой к мехам, а он — душа живая — пискнул, пожалел, знать, меня.

Я вот часто теперь слышу — жалость унижает человека. Не знаю… В детстве созорничаешь что-нибудь — отец накажет, а мама, бывало, подойдет, погладит по голове, пожалеет… И злость твоя и упрямство твое истекут куда-то без следа, и многое поймешь вдруг от ласки этой.

Вот и тогда что-то тронулось в душе, заиграл я как мог, свое словами не передать.

А ночь блаженная. Даль всю слышу: собаки лают, будто колокольцы перезваниваются, поезда далеко свистят, торопятся, провода гудят…

Успокоился, отвердел душой. Утром решил — в военкомат идти, понравилось мне тут.

К утречку задремал от солнышка, уснул. Вдруг кто-то меня за рукав шинели теребит: «Папка! Папка! Вставай!» — голос ребеночий… А я проснуться не могу. Такой хороший сон видел… Однако проснулся. Рукой повел — пусто. Приснилось…

— Что ты, Лика! Это чужой дядя… Слепой…

Вот так! Меня будто током прихватило. Очки черные поправил, аккордеон подхватил и чуть ли не бегом прочь А девчонка, слышу, кричит, бьется на руках матери: «Папка! Па-а-почка!»

Сгоряча, сослепу на столб налетел, аж лоб зазвенел. Прояснило тут. Думаю, ну, чем не житуха — в отцы попал, осталось за малым — жениться…

Иду, палочкой — тук-тук. Оказывается, страшно на воле в темноте ходить. Но — лиха беда начало.

В военкомате быстро оформили мое дело, продуктовые карточки выписали, комнатешку нашли.

Стал я жить на краю поселка у вдовой Лукерьи Антоновны Сорокиной. Хозяйка, женщина лет пятидесяти, приветила меня как сына. Муж ее до войны помер, а двое сыновей воевали..

Конечно, не сразу я приноровился к новой жизни.

Пока стригунка приучат в оглоблях ходить, свой воз таскать — большого страха он натерпится: и хомут его душит, и шлея больно трет, и оглобли в разные стороны тянут, пугают…

Утром с петухами вставали. Лукерья Антоновна — на огород, я на крылечке сижу, курю, утро слушаю.

В утре-то вся чистота природы, как в женщине молодой. Если день к ведру — плисточки на крыше высвистывают так тонко, так весело, словно кто в хрустальную соломинку дышит; а к непогоде — по небу облака шуршат, птицы все быстро-быстро перекликаются, и в огороде сосна неспокойно шумит…

Поселок наш тихий, несуетный. Все бы хорошо, да по сердцу туча ходит: о матери думаю. Вот и Лукерья Антоновна — ночами не спит, ворочается, вздыхает, во сне с сынами разговаривает…

Как-то проснулся ночью, слышу — молится она: «Матерь Божья! Милосердия двери открой нам, благословенная Богородица, чтоб мы, надеющиеся на тебя, избавились от бедствий… Человеколюбивая владычица, прими сердцем своим материнским молитву мою — помилуй Витьку маво да Костьку. Отведи от них руку злую, штык каленый, пулю смертную… Пусть та пуля в дерево ударит, на излете издохнет, ржой в дуле покроется. Спаси их, приснодевая матерь, от смерти, от болезни, от плена… спаси…»

Молится, а мне кажется, мама моя по мне плачет, тоже, наверное, бога об этом же просит…

Дружно, душа в душу жили мы: делить нам нечего, а жизнь жить — горе мыкать вдвоем легче. Обстирывала она меня, обихаживала как могла. Ох, умна сердцем русская женщина-матерь! Приметит, что я снулый да квелый хожу — дело обязательно найдет: то лучинку ей нащепи, то стайку поправь, то… будто я о семи глазах мужик. Правду сказать, ох! — как по-настоящему хотелось работать. Тело тоской исходит, руки по ночам ноют — работы просят, и так я во сне хорошо да ладом дело делаю: то фуганком пройдусь по лобовой доске, то на князевой слеге сижу — охлупень-конек топором мастачу… Что говорить! Безделье для души — ряска для речки: застоится вода — всю ею затянет.

Была, правда, забава одна — вечерком возьму аккордеон да на крылечко выйду, разведу меха, сам песенки в полголоса наговариваю. И откуда что берется?!

Очень Лукерья Антоновна наши вечерние посиделки любила. Часто просила вот эту песенку спеть:

Высоко в небе два сокола летят,
Ой, да над землею зеленою.
Высоко соколы летят,
Ой, да над тучей черною…
Ой, да над речкой светлою
Старая матерь-береза стоит,
Ой, да плачет она, не наплачется;
Сыновей своих домой ждет…

А то соседки прибегут, со двора спрашивают: «Василий Константинович дома?» Лукерья Антоновна кураж наводит: «Дома! Где ж ему быть. Чай, не сыскал еще невесту, больно стары в гости ходют». Посмеются так за калиткою, смотришь — какая-нибудь и насмелится. «Водички чей-то захотелось. Луш! Вынеси ковшик. Я покуда на крылечке пожду…» Глядишь, к вечеру целый концерт у нас. Славно, по-семейному получалось: я играю — они поют.

Ой, да во сине море
Корабель плывет…
Ой, да корабель плывет —
Молодых робят везет…
Ой, да, офицер-мойор,
Отпусти их домой.
Отпусти их домой, к родной матушке,
К родным детушкам…

Иногда прибегали девчушки, на «пятачок» звали: «Дядь Вась, поиграй нам — у патефона пружина лопнула». Хитрят.

Да, забавно. Война идет, сеча страшная, есть нечего — на лебеде, на крапиве пухли, а им подай танцы.


Еще от автора Ким Михайлович Макаров
Рекомендуем почитать
Привет, офисный планктон!

«Привет, офисный планктон!» – ироничная и очень жизненная повесть о рабочих буднях сотрудников юридического отдела Корпорации «Делай то, что не делают другие!». Взаимоотношения коллег, ежедневные служебные проблемы и их решение любыми способами, смешные ситуации, невероятные совпадения, а также злоупотребление властью и закулисные интриги, – вот то, что происходит каждый день в офисных стенах, и куда автор приглашает вас заглянуть и почувствовать себя офисным клерком, проводящим большую часть жизни на работе.


Безутешная плоть

Уволившись с приевшейся работы, Тамбудзай поселилась в хостеле для молодежи, и перспективы, открывшиеся перед ней, крайне туманны. Она упорно пытается выстроить свою жизнь, однако за каждым следующим поворотом ее поджидают все новые неудачи и унижения. Что станется, когда суровая реальность возобладает над тем будущим, к которому она стремилась? Это роман о том, что бывает, когда все надежды терпят крах. Сквозь жизнь и стремления одной девушки Цици Дангарембга демонстрирует судьбу целой нации. Острая и пронзительная, эта книга об обществе, будущем и настоящих ударах судьбы. Роман, история которого началась еще в 1988 году, когда вышла первая часть этой условной трилогии, в 2020 году попал в шорт-лист Букеровской премии не просто так.


Кое-что по секрету

Люси Даймонд – автор бестселлеров Sunday Times. «Кое-что по секрету» – история о семейных тайнах, скандалах, любви и преданности. Секреты вскрываются один за другим, поэтому семье Мортимеров придется принять ряд непростых решений. Это лето навсегда изменит их жизнь. Семейная история, которая заставит вас смеяться, негодовать, сочувствовать героям. Фрэнки Карлайл едет в Йоркшир, чтобы познакомиться со своим биологическим отцом. Девушка и не подозревала, что выбрала для этого самый неудачный день – пятидесятилетний юбилей его свадьбы.


В мечтах о швейной машинке

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Сексуальная жизнь наших предков

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Ответ на письмо Хельги

Бьяртни Гистласон, смотритель общины и хозяин одной из лучших исландских ферм, долгое время хранил письмо от своей возлюбленной Хельги, с которой его связывала запретная и страстная любовь. Он не откликнулся на ее зов и не смог последовать за ней в город и новую жизнь, и годы спустя решается наконец объяснить, почему, и пишет ответ на письмо Хельги. Исповедь Бьяртни полна любви к родному краю, животным на ферме, полной жизни и цветения Хельге, а также тоски по ее физическому присутствию и той возможной жизни, от которой он был вынужден отказаться. Тесно связанный с историческими преданиями и героическими сказаниями Исландии, роман Бергсвейна Биргиссона воспевает традиции, любовь к земле, предкам и женщине.


Новогодняя ночь

Очередная книга издательского цикла, знакомящая читателей с творчеством молодых прозаиков.


Начало

Новая книга издательского цикла сборников, включающих произведения начинающих.


Признание в Родительский день

Оренбуржец Владимир Шабанов и Сергей Поляков из Верхнего Уфалея — молодые южноуральские прозаики — рассказывают о жизни, труде и духовных поисках нашего современника.


Незабудки

Очередная книга издательского цикла, знакомящая читателей с творчеством молодых прозаиков.